Сны Ocimum Basilicum

На её красиво раскинутые в стороны руки слетелись не пёстрые пичужки и не гордые ястребы, а только два десятка неизвестно откуда взявшихся чёрных воронов. Гордо взмахивая глянцевыми крыльями, они облепили Рейхан со всех сторон, и от неожиданности её первой мыслью было: «Я хотела, чтобы он запомнил меня Белоснежкой, а не… Одином! Хотя вряд ли он знает про воронов Одина…» И только потом она по-настоящему удивилась, хотя её удивление не шло ни в какое сравнение с тем, что испытал Хельмут. Однако стойкость духа, свойственная его народу, не покинула орнитолога, и он сделал несколько фотографий Рейхан и воронов. Птицы молчали, спокойно разглядывая призвавшую их. И ничего не происходило. Их появление не было ни знамением, ни символом, Рейхан чувствовала: это одна из тех вещей, которые просто случаются и в лучшем случае имеют логическое объяснение, но значения – никогда.

– Летите! – велела она. Вороны недовольно и без энтузиазма покинули её руки и плечи, им не понравилось, что их заставили прилететь неизвестно зачем и прогнали, ничего не объяснив. Рейхан почувствовала себя ужасно. Это последнее усилие совершенно опустошило её, оставив лишь одно желание – спать. Хельмут, оправившись от шока, попытался уговорить её побыть с ними ещё немного (при этом поражаясь самому себе, ведь до сих пор ни одна незнакомая женщина не нравилась ему настолько сильно, чтобы это побудило его к решительным действиям). Используя все доступные ему знания английского языка, он, обмирая от собственной дерзости, всё более и более прозрачно намекал Рейхан на их вероятное совместное счастье. В юном возрасте она восприняла бы это как весёлую игру, возможность самоутвердиться за счёт безответных нежных к ней чувств, но опыт чужих ошибок, на которых учатся мудрецы, велел ей строго взглянуть Хельмуту в глаза и открыто сказать:

– Ты – замечательный мальчик, и ты мне очень нравишься, и я уверена, женщине, которую ты полюбишь, очень повезёт, но у меня сейчас есть дела, которыми я не могу поступиться даже ради тебя. – Пока он не успел опомниться, Рейхан чмокнула его в губы, как целуют детей и котов, и пошла по пружинящей траве к дороге, что, возможно, вела к какой-то цели, для неё самой пока неведомой.

Глава 7

Алтай

18 октября

– Почему-то, когда я проснулся, у меня на уме вертелось слово «акколада», – сказал Алтай. Они вдвоём с Нюсики ехали в Хызы. Алтаю хотелось поделиться с кем-то странным впечатлением от сна, и, за неимением более понятливого собеседника, сгодилась Анастасия.

– Ха-ха-ха, пина колада тебе снилась! – взвизгнула Нюсики, донельзя довольная – Меджид сегодня отправился на съёмку самостоятельно.

– Кто о чём… – буркнул Алтай. – Акколада, а не пина колада, блондинка ты моя крашеная.

– Твоя! – быстро расставила акценты Нюсики.

– Акколада – это обряд посвящения в рыцари. Я не помню, что мне снилось, но с тех пор, как я проснулся, это слово просто преследует меня.

– Ты сейчас не об этом должен думать! – как всегда, при столкновении с непонятным, Нюсики разозлилась. – Ты сейчас в жопе, должен думать, где тебе столько денег взять!

– Спасибо, что напомнила, а то я забыл. Мне же ничего не стоит забыть про пару миллионов баксов.

– А откуда я знаю? Ты всегда где-то витаешь, в каких-то фантазиях.

– Совсем как ты по поводу наших отношений.

Как и следовало ожидать, остаток пути Алтаю пришлось мириться с истерикой и угрозами покончить жизнь самоубийством.

«Апшеронские Тигры» переживали кризис. Невыспавшиеся, они брели по обочине трассы, вздрагивая, когда мимо них проскакивали дребезжащие автомобили. «Непобедимых» они давно потеряли из виду и теперь вяло гадали, ушли ли те далеко вперёд или свернули незамеченными в ночи.

– Кажется, я вынужден признать, что всех нас подвёл, – сказал Денис. Самира подумала, что это слишком самонадеянно с его стороны – воображать, будто он принимает решения за всю команду, но указать на это означало бы затеять энергозатратную ссору. К тому же, хотя Самира и не хотела этого признавать, но Денис ей нравился.

– Наверное, ещё рано переживать, – примирительным тоном сказал Башир.

– Когда мы проиграем, переживать будет поздно, – резко ответила Лейла. – А я говорила – давайте придерживаться первоначального плана, но нет. Разве женщину надо слушать? Надо слушать мужчину, особенно если он большой и бородатый.

– Ты себя женщиной называешь? – Самира грубо засмеялась. – А, теперь ясно. Ты пытаешься стать большим бородатым мужиком, тогда с тобой считаться начнут.

– Я не пытаюсь никем стать или казаться, я такая, какая есть, – нехотя сказала Лейла, огорчённая тем, что вызывает у красавицы Самиры неприязнь. – Мне не нужно никому ничего доказывать, прыгая по конкурсам красоты.

– А ты, я смотрю, любишь диагнозы людям ставить, да? Я слышала, в психологи идут люди, которые хотят поставить диагноз в первую очередь самим себе. Теперь вижу, что это правда.

– Девочки, не ссорьтесь, – взмолился Башир.