Сны Ocimum Basilicum

К ней неожиданно, без предупреждения, вломилась давняя клиентка, Ханым ханым. Эта пожилая матрона была настоящей занозой в известном месте. Она скупала у Рейхан всевозможные кремы, мази и притирания в промышленных количествах и, как сильно подозревала Рейхан, втридорога перепродавала их на сторону, но больше всего хлопот доставляла маниакальная идея Ханым ханым отдать за-жену своего сына-переростка, который, как ей казалось, засиделся в женихах. Однажды она разоткровенничалась: «Я бы на тебе его женила, ты же знаешь, Рейханчик, как я тебя обожаю, но, честно говоря, мне нужна управляемая невестка, а ты, ну ты знаешь, ты же у нас такая… С характером!», словно Рейхан только спала и видела, как бы заполучить это мамочкино сокровище. «Тогда вам нужно на филиппинке какой-нибудь его женить, из них, говорят, получаются покорные, хорошие жёны», – порекомендовала ей Рейхан, и Ханым замахала руками: «Ай сяни[10], что ты такое говоришь, внуки косоглазые будут! Нет, я нашу девочку хочу». Рейхан только руками развела; она никогда не оспаривала право людей на собственные мнения и желания, даже таких людей, как Ханым.

– Салам, Рейханчик! А ты одна? – эта престарелая амазонка вытянула шею, чтобы обозреть двор, и протянула Рейхан пакет.

– Здравствуйте, Ханым ханым! – «Господи, и что это за люди назвали свою дочь «Ханым»? Это как в англоязычной стране назвать сына “Мистер”!» – подумала Рейхан и заглянула в пакет. Ну, так и есть, любезнейшая опять приволокла вино. Рейхан не имела ничего против алкоголя, особенно по Саббатам, но пить в рабочий день, с утра, да ещё и красное сухое, к которому Ханым была нежно привязана – поганая вяжущая кислятина, а ведь приходилось делать вид, что нравится, иначе старушенция смертельно обижалась.

– Ну вот, вы опять со своим напитком! У меня же такие наливки вкусные, домашние, а вы их никак не попробуете!

– Сладкие слишком твои наливки. Зайдём в дом, во дворе прохладно сейчас сидеть. Только убери эту свою кошку, она на меня прыгнет.

«Много чести, чтобы мой ненаглядный на тебя прыгнул, он даже ко мне на колени не идёт», – подумала Рейхан, но кота спрятала в спальне.

Они устроились в кухне, откупорили бутылку, и Ханым, залпом проглотив целый бокал, загрузила потихоньку потягивающую терпкое вино Рейхан целым ворохом своих проблем: мази и кремы, которые она купила в последний раз, закончились, со здоровьем опять начались проблемы, вдобавок ей кажется, что сестра мужа всё-таки делает на неё порчу, она всю квартиру обыскала, ничего не нашла, но от этого только страшнее, а сыну её Заурчику опять на свидании девушка не понравилась.

– Так с ним вообще никто скоро не захочет встречаться, уже все знакомые между собой говорят, что ему не угодить. Чего ему не нравится, не понимаю, я ему таких хороших девочек нахожу. – Ханым плеснула себе ещё вина. – Мне, говорит, её причёска не понравилась… Помоги, Рейханчик.

– Да что ж мне сделать?! – воскликнула раздосадованная Рейхан. – Разве я парикмахер или сваха?

– Ну что там обычно делают в таких случаях? Снимают венец безбрачия…

– Это на женщинах бывает венец безбрачия, и вообще – его не существует. Если человек не находит себе пару, значит, она ему не нужна.

– Нужна ему пара, нужна! – Вино опасно заплескалось в бокале потрясающей руками Ханым. – Как женится, я спокойна буду, что он в надёжные руки пристроен.

«Совсем как про бездомную зверюшку говорит, – подумала Рейхан. – Удушила всех мужчин в доме и ведь считает, что это нормально. Вот вам и угнетённые женщины Востока, а ведь она – одна из многих таких же предводительниц общин».

– Так, может, не хочет ваш Заур жениться.

– А кто его спрашивает?

«Действительно, – с недобрым весельем сказала себе Рейхан, – кто его спрашивает? Устрою я ему невесту».

– Ну хорошо. Допустим, я приманю в его жизнь девушку.

– Гузу кясим![11] Главной гостьей на свадьбе будешь! Внучку назовём в честь тебя, родная!

– Ну, там видно будет, – скромно отозвалась Рейхан. – Вы тут посидите, пока я для вас всё приготовлю?

Под этим благовидным предлогом она оставила раскрасневшуюся, но ещё далёкую от апоплексического удара Ханым наедине с её зелёной бутылкой, с её простодушной манией величия и спряталась в процедурной комнате, стиснув аптекарский пестик в ладони, как кинжал.

Спустя четверть часа Рейхан вернулась в кухню и принялась расставлять баночки и бутылки на столе перед осоловевшей Ханым ханым.

– Вот, всё, как обычно. А это – для вашего сына, – последним она выложила белый ситцевый мешочек с вышитым на нём красной нитью символом, в котором знающий глаз усмотрел бы несколько связанных между собой рун. – Положите ему под подушку.

– Не получится под подушку, он, когда спит, её всё время туда-сюда переворачивает, чтобы голова не потела.

– Ну, под матрас. Или туда, где он много времени проводит. Очень скоро он станет счастливым… хочется ему того или нет.

– Ой, спасибо тебе, Рейханчик! – обрадовалась Ханым. – Давай отметим. Садись выпей со мной.

– Я уже выпила целый бокал, – запротестовала Рейхан. – А мне ещё на Бешбармаг ехать.

Ханым ханым оживилась.