Сноха

— Мог и заказать, — бурчит Емельянов. — Тут нужно смотреть, кто наследует после Ольги Николаевны.

— Мать и сын, — на автомате вставляю я и тут же понимаю, что у Шевелева есть мотив. Стоит надавить и Катерина подпишет любую бумажку. И даже не поймет, что сделала. За себя, за ребенка… От любого наследства откажется, если что-то случится с Ольгой.

— Пожалуй, ты прав, — ощерившись, говорит Игорь Петрович. — Даже если ты оформишь опекунство, половину Левка отожмет безболезненно.

— Чем таким уникальным владела Тереза Разуваева, что сейчас за ее наследство развернулась настоящая война? — бурчит мой ВэВэ, и Пирогов только открывает рот, чтобы ему ответить, как на столе заходится песней Круга его старенькая кнопочная Нокиа.

— Я занят, Лиза, — отрезает Пирогов, а потом меняется в лице. — Тебе срочно, что ли? Вадим болен. Потерпи неделю-другую.

Но судя по помрачневшему лицу Игоря, понимаю, что Лизе требуется срочное вмешательство пластического хирурга. Нос за ночь вырос или сиськи отвисли до коленок.

— Направь ее к Ваське. Я договорюсь, — шепчу я другу.

Но Петрович мрачно отмахивается и, гаркнув в трубку «Пошла на фиг, идиотка!», нажимает на кнопку отбоя. Пирогову явно нет дела до прихотей жены. Какая она у него по счету? Кажется, третья.

Первые две не страдали отсутствием мозгов, а Лиза еще тот экземплярчик. Но, как ни странно, Игорь Петрович любит именно ее. И нагрубил он ей из-за нас с Емельяновым. Сейчас вот Лиза прорыдается, потом позвонит мужу снова. Наверняка пригрозит утопиться или возведет стенку в постели. И то, и другое Пирогов не потерпит и побежит мириться. Такая вот романтика семейной жизни.

«Надеюсь, с Ольгой у нас все сложится иначе, — думаю я и невольно морщусь, вспомнив выходку Катерины. — Как еще мои родители отреагируют? А Павлик с Ленькой?» Да и трудно представить какую-то другую реакцию, если я сам крыл Ольгу последними словами. Кто теперь поверит в искренность чувств и настоящую любовь? «Да пошли они все», — мысленно отмахиваюсь я от родственников. И если до попытки похищения в хосписе все можно было свести к регистрации и поставить всех перед фактом, то теперь такая надежда пропала. Ленку придется приглашать, а то обидится. Вот уж с кем мне ссориться не с руки. А если звать Елену Прекрасную, значит, нужно закатывать пир на весь мир.

Я мельком оглядываю своих боевых соратников. Емельянов с кем-то переписывается в Ватсапе, а Игорь Петрович, как только телефон начинает звонить снова, подскакивает из-за стола и несется через распахнутое французское окно на лужайку. Попастись, наверное…

Понимая, что разговоры с Лизой — это надолго, я тоже выхожу из кабинета. Заглядываю в столовую в надежде застать там Олюшку и Роберта и, глядя на любимую женщину в белом спортивном платье, застываю на месте. Любуюсь. Подхожу решительно и, стянув из вазочки ломтик пастилы с орехами, кошусь в сторону Роберта. Мой внук уныло водит ложкой по тарелке, не желая есть. Анечка гремит в кухне кастрюлями, а Ольга не сводит с меня пристального хитрющего взгляда.

«Лиса, ох, лиса», — думаю я и, покосившись по сторонам, накрываю ее губы быстрым и жадным поцелуем. Пока официально не объявили, приходится скрываться. Мне самому не нравится таиться в собственном доме. Но ничего не поделаешь! Нужно как-то заранее подготовить Роберта. И к родителям смотаться. Интересно, как они воспримут… Но когда бы меня интересовало чужое мнение. Ленивым шагом я возвращаюсь обратно в кабинет, хотя больше всего на свете хотел бы сейчас сидеть рядом с Ольгой. Пить чуть остывший чай, рассказывать Роберту всякие байки и краем глаза наблюдать, как Олюшка втихаря подкармливает Бимку. А вместо этого приходится тащиться в кабинет и по пути размышлять, как выйти на нотариуса Разуваевых.

«Ленка! — проносится в башке мысль. — Она наверняка знает!»

Чуйка меня не подводит. Елена прекрасная быстро и по делу выдает всю информацию.

— Существуют два завещания. Терезино еще не вступило в силу. И есть завещание Коли, слово в слово совпадающее с волеизъявлением жены, — говорит она задумчиво. — И там пункт о примирении. Если Ольга придет к отцу и простит его, то ей по милости Терезы отходит вся недвижимость с обстановкой. А это три дома у нас в городе. Дача на Черном море плюс все зарубежные активы. Кажется там счета в банках, дом в Эдинбурге и квартира в Праге. Что-то еще по мелочи, но я не помню, Вадим.

— И этого достаточно, — криво усмехаюсь я и, чтобы не разнести что-нибудь в холле, потираю шею. Сжимаю в кулак свободную руку и стискиваю зубы.

— Твоя милая — богатая девушка, — смеется Елена. — Вовремя она про папу вспомнила.

— Да, — соглашаюсь я, понимая, что вместо членораздельной речи из моего рта выходит какое-то мычание.

«Твою мать», — рыкаю, ударяя по колонне, отделанной мрамором. Морщусь от боли и с содроганием понимаю, кто все-таки охотится за моей любимой.

— Шевелев, сука, — цежу сквозь зубы и за малым не выскакиваю на крыльцо. Как жирного таракана давлю в себе желание поехать к Катерине и вытрясти из нее все мозги. Из ее придурковатого Коли тоже.