На следующее утро, едва я прибыл на съемочную площадку – сцену бала в Красной гостиной, где Эдит и Чарльз принимали нас в день своей помолвки, мое инкогнито, если оно у меня еще оставалось, разлетелось в прах. Бо́льшая часть главных действующих лиц уже облачилась в свои примерно-соответствующие-эпохе костюмы, когда вошла леди Акфилд.
– О, маркиза! – произнес Твист и совершил телодвижение, которое, вероятно, считал учтивым поклоном.
Она даже не поморщилась, когда напыщенно, как мэр какого-нибудь городишки в центральных графствах, он начал представлять ей исполнителей. Нет, леди Акфилд сохраняла на лице невозмутимую улыбку. Отыскав глазами меня, она вырвалась, поцеловала меня в обе щеки и отвела к окну. Для большинства присутствующих в ту же секунду я перестал существовать как актер, и мне понадобилось больше половины съемочного времени, чтобы восстановить хоть часть доверия к моим профессиональным качествам.
– Эдит говорит, вы не хотите останавливаться у нас.
– Вы очень добры, но честно – нет. Боюсь, я могу запутаться, за какую команду играю.
Она рассмеялась и ответила, окидывая беглым взглядом комнату:
– Очень надеюсь, что этого не случится. – (Я улыбнулся.) – А где вы собираетесь остановиться? Вы же не можете всерьез считать, что выдержите так долго в местном пабе?
Я вспомнил жалкие буклеты на моем туалетном столике в гостинице, возвещающие: «Добро пожаловать в великолепие особняка Нотли-Парк!» – и покачал головой:
– Не думаю.
– Слава богу!
– Честно говоря, мы тут с двумя приятелями подумывали, нет ли в поместье чего-нибудь, что мы могли бы снять на время. Как вы думаете? Что-нибудь простенькое. Нашлись бы три спальни и горячая вода.
– Кто еще?
Я кивнул в сторону Беллы в темно-красном бархатном платье, которая болтала с Саймоном. Он был в бледно-голубом шелковом костюме, с кружевами на запястьях и у шеи. В отличие от париков большинства статистов, у его парика не был такой вид, будто его сняли с утопленника, выловленного в Темзе, – он обрамлял лицо Саймона еще более роскошным изобилием светлых локонов, чем он мог похвастаться вне съемочной площадки. Рассел заметил наши взгляды и с улыбкой оглянулся.
Леди Акфилд выверенно улыбнулась в ответ:
– Святые небеса, какой красавец!
– Он наш главный герой-любовник.
– Очень похоже на правду. – Она снова повернулась ко мне. – Не сомневаюсь, мы что-нибудь придумаем. Вы, например, могли бы поселиться в Брук-Фарм, если вас не смущает, что там почти нет мебели. Я попрошу Чарльза с этим разобраться. Приходите сегодня на ужин и приводите этих двоих. На контрольный осмотр, – твердо добавила она, удаляясь. – К восьми. И не переодевайтесь.
– А ты уверен, что все нормально? – в двенадцатый раз спросила Белла, когда автомобиль, хрустнув гравием, остановился у главного входа.
– Уверен.
Она выбралась из машины:
– Боже, у меня с собой только синие рабочие брюки и свитера.
Вообще-то, она выглядела довольно стильно. Вся в черном, с огромными серьгами, она походила на певицу во французском революционном bôite[27].
Саймон был ощутимо спокойнее, когда мы подходили к изогнутой подковой лестнице. Он был из тех актеров – если имя им и не легион, то счет идет по меньшей мере на десятки, – которые так часто играют аристократов на телевидении, что начинают считать себя таковыми. Ему доводилось носить почти все существующие военные мундиры, вести войска в атаку буквально во всех войнах и вооруженных конфликтах, охотиться с гончими и танцевать до упаду из сериала в сериал, и теперь он каким-то образом поверил, что он и вправду один из тех, кто покупает обувь у Лобба, а шляпы у Лока, и что так или иначе он был бы и членом «Уайтс», если бы они только знали о его существовании… что он, короче говоря, принадлежит к gratin[28]. Он прохаживался по гостиным Фулема, отпуская пренебрежительные замечания о младших членах королевской семьи с видом человека, предпочитающего не рассказывать все, что ему известно. То есть между ним и Дэвидом Истоном, жившим неподалеку, особой разницы не было. Только Саймон реже бывал в деревне и до сих пор не подозревал, что пробиться здесь значительно труднее, чем в Лондоне.
Но ни Саймон, ни Дэвид так и не поняли одного: ключ к пониманию этих людей – их давнее знакомство друг с другом. В их сознании не укладывается, что на свете может существовать человек, который достоин войти в их общество, но с которым они не были с детства знакомы если не напрямую, то хотя бы через кого-нибудь из друзей. Самое большее, на что могут надеяться все эти улыбчивые гонщики и актеры-кокни, сияющие от счастья на задних церковных скамьях на королевских свадьбах, – это на положение неофициального придворного шута, то есть человека, которого в любой момент можно прогнать. Саймон был недостаточно знаком с миром великих, чтобы это понимать, и потому весь вечер держался с некоторой развязностью, которая должна была продемонстрировать присутствующим, что он постоянно ужинает в величественных загородных особняках по всей стране. Не стоит и говорить, что ему не удалось ни обмануть, ни заинтересовать хозяев.