Снеговик

Ей не надо было продолжать. Там она держала ключи от дома, чтобы он мог войти, когда возвращался поздно ночью. Харри ударил ладонью по перилам:

— Если следовать Арве Стёпу, главная ошибка Руаля Амундсена в том, что он выиграл. Стёп считает, что в истории остаются обычно те, что проиграли.

Ракель не ответила.

— Это, наверное, просто попытка найти утешение, — сказал Харри. — Пойдем?

На улице шел снег.

— Значит, все кончилось? — спросила она. — Или до следующего раза?

Он посмотрел на нее, желая убедиться, что она говорит о Снеговике, а не о них.

— Мы пока не знаем, где тела, — ответил он. — Я вчера был у нее в камере, перед тем как отправиться в аэропорт. Катрина так ничего и не сказала. Смотрит куда-то, будто меня там и нет вовсе.

— А ты кому-нибудь говорил, что поедешь в Берген?

Харри покачал головой.

— Почему?

— Ну, — пожал плечами Харри, — я же мог ошибаться. Тогда бы просто вернулся по-тихому и не выглядел бы идиотом.

— Мне кажется, не поэтому, — сказала она.

Харри покосился на нее. Она выглядела еще хуже, чем он сам.

— Честно говоря, сам не знаю. Я надеялся, что преступник все же не она, а кто-то другой.

— Потому что она как ты? Потому что ты мог бы оказаться на ее месте?

Харри не мог припомнить, чтобы он говорил ей, что они с Катриной похожи.

— Она выглядела такой одинокой и напуганной… — Харри зажмурился — порыв ветра бросил пригоршню снега ему в лицо. — Как будто заблудилась в сумерках.

Черт! Черт! Он моргнул и почувствовал, как к горлу подкатывает ком, рыдания чуть не выплеснулись наружу. Может, у него у самого нервный срыв? Его бил озноб. Вдруг он почувствовал теплую ладонь Ракели на своем подбородке.

— Ты не она, Харри. Ты другой.

— Да? — слабо улыбнулся он, отводя ее руку.

— Ты не лишаешь жизни невинных людей, Харри.

Харри отказался от предложения Ракели подвезти его и поволокся к автобусу. В автобусное окно он смотрел на хлопья снега и на фьорд, а сам вспоминал, как Ракель произнесла слово «невинных», — немного повысив интонацию, будто сомневалась и задавала вопрос.

Харри уже собирался открыть дверь, как вдруг вспомнил, что у него кончился растворимый кофе, и прошел пятнадцать метров до лавки Ниязи.

— Странно видеть вас так рано, — сказал Али, принимая деньги.

— Взял отгул, — ответил Харри.

— Погодка-то, а? Говорят, завтра выпадет на полметра снега!

Харри покрутил в руках банку кофе.

— Я тут на днях напугал Сальму и Мухаммеда. На заднем дворе.

— Да, я слышал.

— Приношу извинения. Я был немного на взводе, вот и все.

— Все в порядке. Я только боялся, что вы опять начнете пить.

Харри покачал головой и вяло улыбнулся: ему нравилось прямодушие пакистанца.

— Вот и хорошо, — сказал Али, отсчитывая сдачу. — А как там косметический ремонт?

— Ремонт? — Харри взял сдачу. — Вы имеете в виду уничтожение грибка?

— Какого грибка?

— У меня парень работает, Стурманн или как там его, он обнаружил домовый грибок в подвале…

— Грибок в подвале? — Али изумленно посмотрел на Харри.

— Так вы что, не знаете? — Теперь удивился Харри. — Вы же председатель кооператива. Я думал, он с вами говорил.

— Нет, может, он договаривался с Бьёрном.

— А кто этот Бьёрн?

— Человек, который тринадцать лет живет на первом этаже, — ответил Али, бросив на Харри строгий взгляд. — И все это время он был заместителем председателя.

— Ах, Бьёрн! — отозвался Харри, изобразив лицом, что имя ему знакомо.

— Я обязательно проверю, — заверил его Али.

Оказавшись в квартире, Харри стянул ботинки, пошел в спальню и лег на кровать. В отеле, в Бергене, он так и не смог заснуть, а тут отключился, едва голова коснулась подушки. Когда он проснулся, во рту пересохло, желудок терзала боль. Он встал и пошел попить, но, выйдя в прихожую, застыл на месте.

Когда Харри пришел домой, он ничего не заметил и только теперь разглядел, что погром в квартире закончился.

Он походил по комнатам. Чудеса. Стены были восстановлены просто безупречно! Он мог бы поклясться, что тут вообще ничего не трогали. Только дырки от гвоздей исчезли — их аккуратно замазали. Он коснулся стены в гостиной, чтобы убедиться, что это ему не привиделось.

На столе лежал лист бумаги — записка, буквы четкие, даже красивые.

Я его уничтожил. Больше вас не побеспокою. Стурманн.

P. S. Я порезался и запачкал кровью стеновую панель. Когда кровь попадает на необработанную деревянную поверхность, смыть ее невозможно. Выход один — покрасить всю стену красным.

Харри опустился в кресло и принялся разглядывать голые стены.

И только выйдя в кухню, он понял, что чудеса не закончились. Потому что календаря с Ракелью и Олегом на месте не было. Небесно-голубое платье. Он громко выругался и принялся яростно рыться в мусорном ведре, проверил даже пластиковый контейнер, что стоял на заднем дворе. Только тогда ему стало ясно, что двенадцать счастливейших месяцев его жизни уничтожены вместе с мусором.