Когда б поэт, как тунеядец,Жил чувством, взятым в долг у тех,Что, мужествуя средь нескладиц,Среди житейских неурядиц,Живя для дел, а не утех,Сказать не успевают самиО счастье или о беде, —Но сам ни волей, ни слезамиНе переплачивал нигде,То, как бы в рифме или в слогеНи упражнялся дотемна,Как ни вертелся б он, в итогеТакой дороге грош цена.К чему б я это! Не пойму…А может, собственно, к тому,Что краски мира я искалНе для себя, а для кого-то,Что сам я многое терял,Когда их молча обретал,Что если все их не роздал,То в том одном моя забота;Что дразнит песнь, а не влечет,Когда она за чей-то счет.VIIIАх, как мне мало было надо!Сырыми бревнами дохнет,Бродячим ветром, глубью сада —О, что за странная отрадаВсю душу вдруг перевернет!Вот шире дни, а ночи уже.Уже глядятся липы в лужи.Их мелкий лист — как первый снег,Остановившийся в полете…Ну как, серьезный человек,Без них, ничтожных, вы живете!Вам надо большего! Я знаю.Я сам такой, я понимаю.Мы служим, времени в обрез.Нам польза надобна прямая,А это детский интерес.Но что же, грудь по-молодецкиТопыря — в собственную честь,Кричим порою мы, что, дескать,В пороховницах порох есть.Что мы, брат, молоды и форуЛюбому юноше дадим,И поминаем к разговоруВесны таинственную поруИ под лукавый лунный дымБеспечной барышне твердим!Мы первый утренник забыли.Ослепли и оглохли мы.Как будто слоем легкой пылиПрибило души и умы.Мы потеряли обонянье,Мы слух утратили. И в томНаходим даже обаянье,Как в чем-то искони мужском.Но выйди в полночь, хоть в субботу,Как говорят, в короткий день,Свою высокую работуНе забывай, но сквозь заботуВглядись — грустит у поворотаБерезки тоненькая тень.1960
Стихи о Пушкине
IУбит. Убит. Подумать! Пушкин…Не может быть! Все может быть…«Ах, Яковлев, — писал Матюшкин, —Как мог ты это допустить!Ах, Яковлев, как ты позволил,Куда глядел ты! Видит бог,Как мир наш тесный обездолел.Ах, Яковлев…» А что он мог!Что мог балтийский ветер ярый,О юности поющий снег!Что мог его учитель старый,Прекраснодушный человек!Иль некто, видевший воочьюЖену его в ином кругу,Когда он сам тишайшей ночьюСмял губы: больше не могу…IIНа Черной речке белый снег.Такой же белый, как в Тригорском.Играл на печке — ну и смех —Котенок няниным наперстком.Детей укладывают спать.Отцу готовят на ночь свечи,Как хорошо на снег ступатьВ Михайловском в такой же вечер.На Черной речке белый снег.И вот — хоть на иные рекиДавно замыслил он побег —Шаги отмерены навеки.III