Снег Энцелада

Далеко на станции загудел тепловоз, звери закрыли глаза и ушли, сегодня по плану Сарычев, природный чучельник, практически некромант. Мы отправимся к Сарычеву, станем просить его вспомнить, а он станет прикидываться, что ничего не помнит, да и что там помнить, заблудились парнишки, напоролись на медведя или росомаху, в тот год их что-то развелось, росомах и рысей, не, вспоминать нечего, зато в коптильне дошел кабанчик, извольте в палаты, гости дорогие, отведать, милости просим отведать…

Слишком много мыслей, особенно с утра, мысли с утра — испорченный день, с утра должен быть хлорофилл.

Я дотянулся до бутылочки и обнаружил, что хлорофилла осталось опасно мало, приемов на пять. Придется заказывать, довезут дня за три, если курьером, то быстрее, а без хлорофилла будет туго. Нет, его можно отчасти заменить пивными дрожжами, или ацидофилином, или ряженкой — пришло время ряженки, но лучше все-таки время хлорофилла; в конце концов ехать к Сарычеву, предварительно не приняв хлорофилл, попросту неразумно, я принял.

И Аглаю надо все-таки позвать. Пусть будет. К тому же она может пригодиться, отвлечет Сарычева. И у нее «Логан», а я ненавижу рулить.

Я поднялся, выглянул из котельной.

Погода благоприятствовала поездке. Еще вчера я не сомневался, что облачность и дождь надолго, а сегодня… солнечно, и Сарычев неотвратим.

Посетил хозяйственный блок, выпил чая. Кепку стоит, пожалуй, спрятать. А то наш Федор решит, что я нарочно ее выставляю, и начнет делать выводы. Я осмотрел котельную. Некуда. Тут некуда спрятать. А в машине небезопасно. Остается таскать с собой.

Таскать с собой глупо…

Оставил кепку на гвозде. Кепка как кепка, да, похожа на ту, но будем смотреть правде в глаза, похожих кепок сто тысяч. В конце концов это заставит Федора нервничать, а он должен нервничать.

Я снова выглянул из котельной и почувствовал, что никуда не хочу. Неприятное ощущение. Я видел перед собой задний двор библиотеки, пустырь, кирпичную стену на дальнем его конце, и мучительно чувствовал, что не стоит выходить. Остаться, провести день в раскладушке возле котла, не шевелиться, несильно заболеть, температура или горло, полежать под одеялом…

Вероятно, возраст. Чем старше ты становишься, тем невыносимее выйти за дверь, приходится сбегать каждый раз.

Договорились с Романом созвониться в десять часов, по мере погоды, погода радовала, Сарычев неизбежен.

Я с тоской принял хлорофилл. И тут же вспомнил, что я его уже принимал, получилось, на сегодня израсходовал двойную порцию, фактически зря потратил. Это обстоятельство расстроило, и я, пока оставалось время, решил прогуляться до аптеки.

Утренний Чагинск ускользал. Он отодвинулся, я еще чувствовал его на перекрестках, но улицы пролетали мимо; я шагал в сторону рынка по Любимова, там, недалеко от пожарной части, в маленькой будке располагалась «Аптека для всех», работавшая круглосуточно. Как ни странно, в аптеке дежурила знакомая дочь Монтесумы или ее сестра-близнец в зеленом.

— Здравствуйте! — дочь обрадовалась посетителю.

— Здравствуйте… — сказал я несколько удивленно.

— Это я, — призналась аптекарша. — Из «Твоей аптеки», два по два работаю, два тут, два там.

— Тяжело, наверное, — посочувствовал я.

— Сама виновата. Надо было колледж оканчивать, а я с третьего курса замуж ушла. Как с гидрологией?

— Зондируем, — ответил я. — Не все так просто, как кажется на первый взгляд.

— Это понятно. А с мостом что?

— Надо шурфы закладывать, — ответил я. — Там субстрат глинистый, придется сваи колотить. А сваи, сами понимаете, бюджет.

— У Зинки что, бюджета не хватает?

— Говорят, освоен, — вздохнул я. — У вас хлорофилла нет?

— Нет, к сожалению, — покачала головой аптекарша. — Хлорофилл нам не привозили. Он от чего?

— От всего помаленьку. А как насчет беруш?

Беруши в наличии имелись, я приобрел две пары.

— Спать мешают?

— Шуршат.

— А как с квартирой? — спросила аптекарша. — Подобрали вариант?

— Примерно, — ответил я.

— И не найдете, — заверила аптекарша. — Разве что у Снаткиной. Но она уже одного квартиранта взяла.

— Тоже, что ли, гидролога? — спросил я. — С северного участка?

— Писателя вроде как, книгу пишет.

— Книгу? Про что?

— Про Снаткину.

Я чихнул.

— У Снаткиной живет, про нее и пишет.

Экий Керуак, дочь Монтесумы протянула мне салфетку.

— Спасибо…

— Снаткина как с ума сошла, так и стала записывать. Говорят, про всех в городе уже записала. Тетка моя к ней за швейной машинкой позавчера заходила, глянула в окно — Снаткина за столом сидит, читает свои бумаги, а писатель все в ноутбук переносит. Уголь пробить?

— Пробивайте.

Я покинул аптеку. Солнце светило белым весенним светом, я подумал, что неплохо бы купить солнцезащитные очки, и заглянул в магазин «Пескарь».

Продавец в магазине отсутствовал, сам же «Пескарь» ничем не отличался от других рыболовных магазинов — здесь продавали удочки и радовали креативным подходом, в частности сегодня покупателям предлагалась акция «Освободи опарыша!».