Смысл ночи

— Мистер Ансон Тредголд, мой покойный отец. Уже тогда джентльмен весьма преклонных лет, увы, — ответствовал мой собеседник, печально покачав головой.

Я не стал спрашивать, сохранила ли бы подобная бумага законную силу, пожелай кто оспорить ее в суде, ибо сразу понял, что она не имеет юридического значения. Это был чисто символический жест со стороны леди Тансор, таким образом выразившей свое согласие с естественным желанием подруги обеспечить себя неким подобием защиты от смертельно опасных последствий тайного соглашения, заключенного между ними.

— Полагаю, — продолжил мистер Тредголд, — мы можем заверить мистера Глайвера, что сей документ не возлагает на него никаких обязательств. Он остается, скажем так, юридической диковинкой, не получившей практического применения. Одним из тех незаурядных фактов, о которых я говорил ранее.

Он лучезарно улыбнулся.

— Знаете ли вы… то есть знал ли ваш отец, в чем именно состояло упомянутое здесь частное соглашение?

— Я рад, что вы задали этот вопрос, мистер Глэпторн, — ответил мистер Тредголд после продолжительной паузы. — Я, разумеется, не принимал участия в составлении данной бумаги, ибо тогда только-только вошел в фирму. Мой отец являлся юридическим консультантом лорда Тансора, а потому представляется закономерным, что ее светлость обратилась именно к нему за нотариальным оформлением своей воли. Но по получении вашего письма я немного покопался в наших архивах. Мой отец был человеком педантичным и предусмотрительным, как и подобает хорошему юристу, но в случае с леди Тансор, боюсь, он проявил некоторую небрежность: я не нашел ни единой записи касательно данного дела. Как я сказал, в ту пору он был уже в преклонных летах…

— А вам известно, знал ли сам лорд Тансор, что его жена консультировалась с вашим отцом по данному вопросу?

Мистер Тредголд протер монокль.

— Могу сказать с полной определенностью, что не знал. И могу сказать также, что в конечном счете текст документа, который вы держите в руках, небыл включен в завещание ее светлости, ибо впоследствии она обратилась ко мне, на сей раз с полного ведома лорда Тансора, за оформлением новых завещательных распоряжений в связи с рождением сына, Генри Хереварда Дюпора.

Мне оставалось выяснить у старшего компаньона один последний вопрос.

— А миссис Глайвер…

— Да?

— Полагаю, относительно миссис Глайвер существовало также некое распоряжение сугубо практического свойства?

— Именно так: о ежемесячном денежном переводе, производившемся нашей конторой через банк «Димсдейл и К°».

— И оно перестало действовать…

— После смерти леди Тансор в двадцать четвертом году.

— Понятно. Ну-с, мистер Тредголд, не стану долее вас задерживать. Похоже, дело благополучно завершилось к удовольствию всех заинтересованных лиц, и я могу доложить мистеру Эдварду Глайверу, что он может больше не беспокоиться по данному поводу.

Я встал, собираясь откланяться, но мистер Тредголд вдруг вскочил на ноги с проворством, весьма меня удивившим.

— Нет-нет, мистер Глэпторн, — промолвил он, беря меня под руку. — И слышать об этом не желаю! Вы останетесь на ланч — все уже подано.

Засим хозяин провел меня, совершенно не ожидавшего подобного проявления учтивости, в смежную комнату, где на столе ждала плотная холодная закуска. Час с лишним мы непринужденно беседовали за превосходным ланчем, приготовленным для мистера Тредголда prot'eg'eсамого месье Брийя-Саварена. [113]В ходе разговора выяснилось, что старший компаньон учился в Гейдельбергском университете, и мы оба предались приятным воспоминаниям о городе и его окрестностях.

— Та квитанция, что вы мне показали ранее, мистер Глэпторн, — наконец сказал мистер Тредголд. — Не разделяете ли вы часом библиографических интересов мистера Глайвера?

Я ответил, что в свое время увлекался библиографией.

— В таком случае, может, вы выскажете свое суждение кое о чем?

Он провел меня к застекленному книжному шкафу в дальнем углу комнаты и достал с полки книгу — «Epithalami» Баттисты Марино [114](Париж, 1616; первый сборник Марино и единственный вышедший за пределами Италии).

— Великолепное издание! — с восхищением воскликнул я.

Мистер Тредголд сделал несколько точных и верных замечаний относительно качества, происхождения и ценности данного тома — он удивил меня широтой своих библиографических познаний, хотя в целом разбирался в предмете хуже меня. Он тотчас почтительно признал мое, как он любезно выразился, полное превосходство в подобных вопросах и высказал предположение, что мне следует заглянуть к нему еще раз, дабы ознакомиться с его библиотекой на досуге.

Таким вот образом я очаровал мистера Кристофера Тредголда.

Я вышел через боковую дверь и спустился по лестнице в сопровождении слуги, открывшего мне дверь несколькими часами ранее. Уже когда мы достигли нижней площадки, мистер Тредголд крикнул мне вслед:

— Заходите еще, в ближайшее воскресенье!