Остальную дорогу Маруся проделала без всяких приключений, обладая счастливым – а может быть, скорее, совсем не счастливым и, главное, непродуктивным – свойством видеть окружающее не таким, какое оно есть, а таким, как ей хочется. И сейчас, проходя мимо церкви, за которой сливочной пасхой притаился склеп, мимо школы и мимо трактира, она видела лишь еловую глушь по верхам крутых берегов, плотину водяной мельницы, резную пену воспомоществовательного заведения, пыльную сирень да над всем этим розовое облако почтовой станции, откуда небесные кони все несут и несут из века в век этот край в неизвестность и тайную славу.
Улочка по случаю дождя была пустынна и молчалива, и только у нужного дома стоял у забора старый велосипед, напоминающий своим видом ту самую карамору. Маруся вздрогнула и зачем-то подошла поближе, словно велосипед мог вдруг превратиться во что-нибудь другое, в ту же карамору, например, и тотчас унестись отсюда, оставляя крошечные круги на стоячей зеленой воде. А вместе с ним исчез бы и его хозяин.
Однако велосипед, бедный потомок сверкающих «Энфилдов» и «Свифтов», так и остался стоять на месте. Маруся вместо того, чтобы постучаться, почему-то тихонько нажала никелированный язычок звонка на его рукояти. Звонок залился грустно, словно оставленное маленькое животное. Однако вслед за этим ничего не произошло. Только через пару минут, когда Маруся подумала – «А не нажать ли на этот рычажок еще раз, да поуверенней», – калитка отворилась, и появился безо всяких чудес тот самый лешачок-садовник. Ныне он выглядел самым обыкновенным пожилым человеком в футболке и джинсах.
– Добрались-аки? – усмехнулся он. – И без иголочки в отвороте? И, конечно, без вашего трусливого спутника. – Маруся растерялась, не сразу даже поняв, которого из ее спутников имеет в виду хозяин. – Ну да с ним еще отдельный будет разговор. А вы зачем же пожаловали?
Маруся пригладила мокрые волосы:
– А вы знаете Вырина? То есть мою собаку?
– Еще и Вырина! Каков ракалья, а? Подумать только – Вырин! – Хозяин вдруг остановил свой смех. – Бог с ним. Так вы насчет него, что ли?
– Нет. Я пришла спросить, не знаете ли вы какой-нибудь местной истории о чьей-то смерти в парковом гроте… – Директор снова нахмурился, и Маруся добавила, стараясь быть честной до конца: – Нет, вообще-то я с самого начала хотела не об этом, а о том, как могло получиться… В общем, не так давно я заблудилась в лесу и попала в маленькую усадьбу, настоящую, с настоящим хозяином…
– Эко диво! Нынче такого полно, вот прошлый месяц Фан-дер-Флитов купили, а в Крицах так и вовсе полноценную усадьбу с настоящей барщиной устроили. Только попусту все это, Гераклита, что ли, забыли…[74]
– Но он был… тогдашний. И дом не новодел. И бульонка серебряная…
– Нашли доказательство – бульонка!
– И самое… самое страшное… – непроизвольно вырвалось у Маруси, – что в то же время… – но она тут же осеклась, не зная, вправе ли открывать чужую, полностью не принадлежащую ей тайну.
Но хозяин, казалось, пропустил ее последние слова мимо ушей.
– А вы знаете, что вода в Оредежи самая радиоактивная по всему Северо-Западу, а? Сколько там срок распада? Тыщу лет, две? А тут всего-то пустяк, столетие, не больше. Да вы, верно, пешком. Небось устали с дороги. Пойдемте, напою чайком… царским.
Напоминание о чем-то царском прозвучало несколько двусмысленно. Прямо как некий эвфемизм, возвращающий к тем временам, когда на холме стоял не серо-сиреневый дом, а дворец пытаемого отцом царевича. Чай, принесенный на ту же веранду, где Маруся заснула, оказался, конечно же, не пыткой, но все же чем-то непривычным. Все ее существо от такого царского приема и непонятно пахнущего напитка сделалось вдруг каким-то податливым и одновременно тяжелым. И, как будто почувствовав ее состояние, хозяин с неким домашним спокойствием пояснил:
– Это эпилобия, ну, иван-чай с патокой и ромом. Раньше на него бабочек ловили…
– А теперь, значит, человеков, – уверенно закончила Маруся.
– Зачем мне вас ловить, помилуйте, когда вы сами сюда пришли! Да и туда, в общем-то, тоже… – Но тут вдруг где-то на тракте призывно засигналила машина. – Вот незадача. Маруся – вас ведь так, если не ошибаюсь, зовут? Там машина с яйцом приехала. У нас ведь, несмотря на двадцать первый век, в магазине не купишь. У меня вот и велосипед наготове. Вы тут посидите. Полчаса буквально, а то и меньше. Я только съезжу, возьму и тотчас обратно. Вот вам пока для развлечения, – уже уходя, сунул он Марусе какой-то альбом, а потом как-то странно замахал руками, сделавшись от этого похожим на бьющееся в окне крупное насекомое, и мгновенно исчез, будто действительно нашел третий выход.
Глава 18