Смоленское направление. Кн. 3

Купец из Любека, Прозор, долго тряс стаканчик с костями, поглядывая на приличную горку из блестящих серебристым цветом жетончиков, и почти праздновал победу, как выпало две единицы.

— Проклятье! Если б не эта подкова, я б проскочил мёртвый город, — разочарованно сказал купец, — Жаль, всё как в жизни. Нельзя знать, где найдёшь, а где потеряешь.

Прозор встал из-за стола, но не ушёл, так и остался стоять по левую руку от Евстафия.

— Это игра, тут всякое бывает. Мне тут давеча случай один рассказали, — Евстафий сгрёб жетоны проигравшего в ящичек и поведал про Игоря Васильевича, — Так что, уважаемый Прозор, лучше всё же знать.

— Да, в Дерпте такое возможно, — поддержал разговор купец из Риги. — Сколько раз я говорил, что судить купцов надо только по месту их жительства? Слава Пресвятой Деве, теперь, ноги моей там никогда не будет.

Игральные кости стучали в стаканчике, катились по карте, раздавались звуки восхищения и разочарования, в зависимости от удачного приобретения или наоборот, несвоевременной продажи. Вскоре, кто-то заметил, что подобная игра азартная, и не ровён час, вместо жетонов появятся настоящие деньги.

— Евстафий, а что это за монеты новые в Смоленске появились? — Поинтересовался Ульманас, товарищ рижского купца.

— Да как сказать, они ещё не появились. Монетный двор только строится, это первые экземпляры. Кстати, для чеканки, я буду покупать золотой песок, так что, имейте в виду.

— Лучше бы ты купил мой янтарь. А золото…, его удобно хранить, но неудобно тратить. Вот если бы придумать какой-нибудь заменитель золота?

Купец после своих слов покрутил пальцами жетон и отложил его в сторону, не решаясь выкупить право эксплуатации моста, уж слишком дорогой ему показалась цена.

— Зачем придумывать то, что уже создано, Ульманас? Вот, например Беньямин из Оломоуца. Он для торговли использует вот такие именные чеки. — Евстафий отстегнул кнопку на сумочке, подвешенной к поясу, и вытащил на всеобщее обозрение пластинку с гравировкой, размером с кредитную карточку. — Пять фунтов серебра.

— Ты меня не понял, я имел в виду, чтобы не только ты, или Беньямин имел возможность расплачиваться подобными штуками, а все люди. Я, к примеру, был недавно в Сверковых Луках, так там не то, что золота, серебра нет у людей. А на что мне их горшки? Вот я о чём.

Поездка Ульманаса и вправду вышла неудачной. Всеволод Мстиславович вытряс всё наличное серебро как раз перед прибытием купца, и опереди он князя на три дня, этого разговора даже и не случилось.

— Допустим, у тебя появилась такая возможность, вместо золота и серебра изготовить заменитель, по которому любой человек сможет купить необходимый ему товар, даже то же золото. Как бы это выглядело?

— Как? А вот как, смотри, — Ульманас разровнял горку своих жетонов, взял один из них и отложил в сторону, — Вот на этом, не знаю, из чего он сделан, но явно не серебро я бы нацарапал кружку с пивом. У нас, в Риге кружка пива стоит одну монетку, это пятидесятая часть лота*серебра. На этой, миска каши с мясом — это двадцать пятая часть, а на этой дюжину яиц и так далее.

(Лот — старорусская дометрическая единица измерения массы, равная 1/32 фунта или трём золотникам или 12,797 251 191 395 300 граммам, 1/50 лота = 0,255945 грамм).*

— Глупость! Серебро есть серебро. — Вмешался в разговор Прозор. — Не зря, ещё в давние времена его придумали как средство оплаты, а тогда…, поверь мне, люди были ничуть не глупее. Просто здесь, этого металла мало. Может, когда-нибудь, так и будет, как говорит Ульманас. А Беньямина я знаю, уважаемый купец. Раз он согласился на этот заменитель — значит, выгода есть, и немалая. Вот если бы и в Бремене можно было обменивать твои именные чеки на серебро, было бы здорово.

Купцы до десяти ночи обсуждали экономические и политические вопросы, прервавшись на ужин. Успели посмотреть короткое представление кукольного театра и разошлись по домам.

Из переданного мне разговора стало ясно — пока процветает весовая торговля, на монетах надо чеканить их вес. Буквенные обозначения цифр: аз — единица, веди — двойка, люди — тридцать, — весьма неудобно, но арабских цифр, тут просто не поймут. С этими мыслями я и уснул, а в воскресенье, не успев даже позавтракать, был срочно вызван к епископу.

— Пора Алексий, готовь литвинов в поход, — сообщил мне Иннокентий, встретивший меня у церкви, — Его Преосвященство сейчас беседует с гонцом, а как закончит, всё сам тебе и расскажет.

Гонец прискакал на рассвете. Худющий, метр с кепкой, но необычайно подвижный, с грацией хищного зверя отрок, имел взгляд старца, сразу же, изменившийся на безобидный детский взор при моём появлении. Пахом Ильич, непременно бы опознал в нём служку, которого он пытался обучить искусству шитья на машинке.

— Расслабься, это друг, — тихим голосом сказал Ермоген отроку, — поведай ему то, что рассказал мне.