Смоленское направление

Григорий Фёдорович шёл к пристани, покручивая на пальце руки кожаный ремешок кистеня. Свинцовая гирька, размером в половину большого пальца лихо совершала обороты, накручивая шнурок на перст сначала по часовой стрелке, а затем в обратную сторону. Свинчатка весила как новгородская серебряная гривна. С одной стороны незамысловатое оружие, а с другой – незаменимый эталон веса при торговле. Фёдорович шёл провожать ладью Пахома Ильича, почти весь свободный капитал был вложен в новое предприятие, как тут не проверить? До причала с ладьёй оставалось шагов сто, смолистые маленькие лодочки подобно черепахам лежали на берегу, поджидая своих хозяев, как Григорий заметил знакомую фигуру Ганса.

– То ж волнуется, уснуть немчура не может. – Подумал про себя Фёдорович.

Риффе стоял возле одинокой рыбацкой лодки и о чём-то беседовал с рыбаком. Может и не обратил бы на этот факт своё внимание Григорий, да только разговор шёл по-итальянски. Новгородский рыбак, владеющий италийской речью, был равносильно найденной на дороге золотой гривне. Всякое конечно бывает, но Фёдорович много колесил по свету, разговорную речь латинян понимал.

– Держись рядом с Новгородцем, близко не подходи, если что, всегда догонишь на волоке. Запомни, нам надо знать, откуда он берёт товар, как узнаешь – убей. Связь держи через Одноухого киевлянина, он живёт в Смоленске, по золотой бляхе он поймёт, кто ты. – Ганс давал последние наставления своему шпиону.

Новгородский купец Григорий Фёдорович был завистлив, жаден, иногда обманывал, но никогда не предавал своих товарищей.

– Ну, ты сволочь нерусская. – Прохрипел Григорий Фёдорович и бросился с кистенём на Ганса.

Гирька ударила немца по скуле, целился Фёдорович в висок, но проклятущий Риффе дёрнулся, и почти увернулся. Два тела упали одновременно, одно с разбитой челюстью, второе с ножом в сердце. Подельник Ганса подтащил тело новгородца к лодке, повернул набок, вытащил метательный нож и аккуратно притопил в реке.

– Сhecche si dica, lui ha ragione*. – Прошептал рыбак брызгая водой на разбитую морду Риффе. *(как ни говори, а он прав)

Чезаре пятнадцать лет работал на разведку Дожа Венеции, голландец Якоб Риффе, выдававший себя за Ганса, год назад завербовал итальянца, даже не осознавая, что тот, двойной агент. Веницианцы пронюхали, что во Фландрии придумали выдувать стекло и делать из него зеркало. Все попытки перенести производство в Венецию проваливались, а тут, в холодном Новгороде появляются зеркала, абсолютно плоские и громадных размеров.

Перевернув стонущегоРиффе лицом к песку, итальянец резким движением сломал ему шею. Вложив в руку левши нож, Чезаре прыгнул в лодку. Он будет держаться чуть впереди новгородской ладьи, иногда отставая, но всегда будет создаваться впечатление, что просто совпал маршрут следования.

В Ижору Пахом не пошёл, чувствовал, что нельзя. Подменив кормчего, Ильич стоял за рулевым веслом и насвистывал песенку. Одинокая рыбацкая лодка постоянно маячила на траверзе и не давала покоя вперёдсмотрящему.

– Странный какой-то рыбак, течений не знает, рыбу не ловит, как думаешь, Пахом Ильич? – Обратился к хозяину кормчий.

– Кажется мне, заслан он, постоянно на нас оглядывается. – Новгородец рассматривал лодку в подзорную трубу.

– Дяденька Пахом, а можно мне глянуть? – Зуёк Пелгуй носился по ладье, проявляя любопытство, расспрашивал гребцов о каждой мелочи на ладье. Его вооружили небольшим ножом, подогнали по фигуре потёртый ливонский кожаный пояс и теперь юнга чувствовал себя настоящим морским волком.

– Смотри, только в воду не урони. – Предупредил Новгородец, протягивая трубу.

– Когда Ингра умер, этот рыбак был там, Дяденька Пахом, это он зло смотрел. – Пелгуй чуть не свалился на палубу. Ильич подхватил мальчика, отобрал трубу, посмотрел сам ещё раз и скрипнул зубами.

– Вёсла на воду! Живо! – Отдал команду Новгородец.

– Догонять будем? Пахом Ильич. – Уточнил кормчий.

– Если зуёк не ошибся, то сейчас многое узнаем, особенно, кто хотел нас потравить. Кирьян, снаряди самострел и давай на нос, пусти стрелу, да постарайся не прибить гада. – Ильич последний день провёл на нервах, после попытки отравления все продукты для команды таскали из его дома, Григорий Фёдорович обещавший проводить ладью вообще не явился.

Чезаре увидел, что ладья новгородца вооружилась вёслами, почуял неладное и, повернув руль, направил лодку к берегу. Стрела, пробившая парус только подтвердила его догадку. Расстояние стремительно сокращалось, боевой темп гребли длится не более пяти минут, но за это время гребцы выжимают всё, на что способны.

– Presto, Presto. Рarolaccia* – Подгонял своё судёнышко венецианец. ( Быстрее, быстрее. Нехорошая женщина)*