Смоленский нокдаун

В этот прозрачный сентябрьский день настроение у Вождя советского народа было прекрасным и солнечным с самого утра. С момента вступления в войну потомков в положении на фронтах наметился перелом. В Заполярье и на карельском перешейке бои идут на тех же рубежах, что и в истории потомков, но эти направления второстепенные и на общий исход войны не влияют. В Прибалтике, из-за того что немецкое командование перебросило свои основные резервы в район южного фаса Смоленского выступа, удалось избежать окружение Таллина и тем более блокады Ленинграда. Путем встречных ударов наспех сформированными дивизиями народного ополчения прорвавшегося противника отбросили за Лужский рубеж и фронт снова стабилизировался по реке Луге.

Южнее озера Ильмень стрелковые дивизии Северо-западного фронта продолжают встречное сражение с частями шестнадцатой армии гитлеровцев, и в этой мешанине лесов, болот, рек, ударов и контрударов, при условии, что большая часть гитлеровской авиации опять же переброшена к Смоленску и Бобруйску, становится вообще непонятно, кто кого обошел, и кто кого окружил. Сражение в лесах и болотах продолжается, что не дает немецкому командованию снять с этого направления больше ни одной дивизии и так, то что осталось, начинает проигрывать аналогично вооруженным, но имеющим большую численность частям РККА. Как выяснилось, без поддержки танков и авиации немецкий солдат теперь не так уж и крут, как его малевали ранее.

Еще южнее, от Невеля до Гомеля, простирается так называемая Смоленская дуга. За ее восточный (со стороны немцев) фас ответственность несет Западный фронт под командованием генерала Конева, который недавно объединили с Резервным фронтом. Это простое в принципе действие позволило резко увеличить управляемость войск и перегруппировать их в соответствии со стратегической необходимостью, а не как похощет левая нога товарища Тимошенко. Кстати, сам Тимошенко, переведенный в солнечный Ташкент, находится под неусыпным наблюдением «органов», но пока сидит тихо как мышь под веником.

На юге, в полосе ответственности Юго-западного фронта, за исключением плацдармов — советских вокруг Киева, Днепропетровска и Запорожья и нескольких мелких немецких в окрестностях Кременчуга и в других местах — линия фронта в основном стабилизировалась по Днепру. Советские войска, измотанные непрерывными двухмесячными боями и не получавшие подкреплений, потому что все резервы и пополнения шли на Московское направление, теперь, пользуясь передышкой, отдыхали и приводили себя в порядок. Активных операций в полосе от Николаева до Гомеля сейчас не проводила ни советская, ни немецкая сторона. Красная армия подтягивала на это направление резервы и готовила операцию по ликвидации вражеских плацдармов, а вермахт, в свою очередь, укреплялся на захваченных ранее позициях, потому что с уходом подвижных соединений и резервов оставшейся немецкой пехоте на линии стало кисловато.

Кстати, эти самые подвижные соединения первой танковой группы немецкому командованию приходится перебрасывать под Смоленск аж через Польшу, ибо авиация и ракетные войска потомков напрочь вывели из строя Коростеньский и Сарнский железнодорожный узлы. Но если по Украине немецкие эшелоны идут более-менее беспрепятственно, то и провести их от Бреста до того же самого Могилева становится все более проблематично. Везде, где месяц или два назад шли бои и остались рассеянные группы советских окруженцев, вдруг, как грибы после теплого летнего дождя, начинают возникать хорошо оснащенные и вооруженные партизанские отряды. Секрет тут прост. Еще в самом начале командование российских экспедиционных сил начало заброс в немецкий тыл разведывательно-диверсионных групп, которым была поставлена задача всячески нарушать немецкие перевозки как по рокадам, так и из их глубокого тыла к фронту. Уже сейчас на магистрали Брест-Минск-Могилев под откос летел каждый четвертый эшелон, и дальнейшее развитие событий не обещало немцам ничего хорошего. Вождь догадывался, что в ближайшем времени в Белоруссии будет явлен весь набор арийской изобретательности, вроде баб и ребятишек, посаженных на платформу следующую перед паровозом, или регулярных расстрелов заложников по факту каждого крушения.