Смирить ярость

— Спим, как после снотворного. Если необходимо, можем действовать, но все как в тумане. И — да, в такое время мы уязвимы. Потому мы и спим в укромных местах.

Он говорил о сне, как другие говорят о сексе. Это слово захлестнуло меня теплой волной раскаяния и страха. Ладони опять заныли, и я покрепче сжала кулаки. Надо было избавиться от него, пока он не понял, что происходит. Но когда я соскочила с прилавка, он не шевельнулся, и я оказалась стоящей вплотную к нему, потерлась ставшей необычайно нежной кожей о восхитительный шелк. Этого мое бедное тело уже не выдержало, и мои руки наконец дорвались до него, скользнули под рубашку, по нагим тугим мускулам, по затвердевшим соскам. И губы тоже потянулись к нему, и я уже жадно целовала его. Он не мешал мне, стонал, но не отвечал. Я прервала поцелуй и скользнула губами к шее, покусывая и трогая ее языком. Не надеялась ли я, что он ответит мне тем же? Не знаю. Голова пылала и плохо соображала. Меня уже не заботил наркотик в его крови. Я хотела его… он был мне нужен. Я задыхалась — так необходимо мне было впустить его в себя, чтобы вместе с ним перейти грань.

— Да, — чуть слышно выдохнул он, когда я нащупала его напрягшийся член и крепко прижала, чтобы расстегнуть молнию. — Все, что хочешь, Сил. Но толькото, что ты хочешь…

Эти слова заставили меня помедлить и прислушаться к себе. Его пульсирующий член лежал в моей ладони. Я гладила его, ощущала тепло и кровь, принадлежавшие другому, подготовившему их для меня. Чего я хочу?

Правда сорвалась с языка, когда я упала перед ним на колени.

— Я хочу тебя. Всегда хотела, Тим. Жив ты, мертв или нечто среднее. Мне все равно!

Это не его слюна и не какой-то странный наркотик управлял мною, а я сама. Я, поцеловавшая его три года назад; я, старавшаяся не пялиться на него и распускавшая слюни; я, находившая предлоги не оставаться с ним наедине, пока он не умер. И я, плакавшая на его похоронах… Плакавшая о человеке, которого любила и которому не сказала об этом. И когда я приняла его в рот, все это вернулось ко мне, наполнив глаза слезами. Его стон разнесся по комнате, а колени дрогнули, когда я губами потянула его к себе. Одной рукой он нашарил прилавок, оперся о него, а другой играл с моими волосами. Он снова и снова шептал мое имя, пока я утоляла голод. Тот самый голод, который всегда удерживал меня, заставлял заканчивать свидание рукопожатием и остужал всякое чувство к другим мужчинам.

Он поднял меня, пока мы не зашли слишком далеко, и прижал к груди. Я взлетела, забросив руки ему на шею и перебросив ноги через его локоть. Он скинул сапоги, с грохотом ударившиеся о стену, вышагнул из штанов и понес меня в спальню.

Никакие слова не в состоянии описать, что я чувствовала, наконец избавившись от одежды. Его язык, руки, губы брали приступом мое чувствительное тело, заставляя вскрикивать при каждом новом прикосновении. Долго ни один из нас такого не выдержал бы. Несколько минут — и он вошел в меня, сделал последний шаг, которого я так боялась прежде. Наши крики слились, мы двигались вместе, теплая плоть сливалась, подводя нас к вершине.

Он отстранился от поцелуя, и я заметила, что его глаза потемнели, налились силой, гипнотизировали еще сильнее, чем прежде. Губы у него побелели и растянулись в оскале, обнажившем клыки. Мне бы испугаться, но я чувствовала только его наслаждение и теплые толчки в животе, захватывавшие всю меня. Стиснув мне бедра, он вжался в меня и начал двигаться так яростно, что я не выдержала. Я крикнула:

— Давай, Тим! Укуси меня!

Он поймал меня на слове. Прикрывая глаза от остроты оргазма, я увидела, как его голова метнулась вперед. Сверкнули клыки… Потом пришла боль, но наслаждение было так сильно, что острое ощущение в горле слилось с ним. Мои пальцы вцепились ему в плечи, тело напряглось, и я вдруг почувствовала себя одновременно опустошенной и наполненной.

Точно как мне хотелось. Помоги мне, Господи, я этого и хотела!

Через несколько часов, когда мы устроились в постели, он объяснил, зачем пришел ко мне.

— Кто-то из наших нападает на копов, превращает их и снова выпускает. Не знаю зачем, но вампиров стало слишком много для такой маленькой территории. Исчезновения людей становятся все более заметными.

Я прижалась к его теплой коже — часть меня перелилась в него и сделала его уютным, как электрический плед.

— Но почему именно копов? Может, Джоли не один ты пришелся по вкусу?

Он вздохнул:

— Джоли погибла в драке за участок. У нее не хватило сил. Я к тому времени от нее ушел и иногда по ночам думаю, не хотелали она умереть.

Я не знала, что сказать. Что было бы со мной, если бы он оттолкнул меня сегодня, сказал, что равнодушен?

— Что же тогда? Что ты задумал?

Он вздохнул так глубоко, что моя голова чуть не свалилась с его груди: