Смятение сердца

— П-погоди, Хантер… — взмолилась она, заметив, что и он медленно продвигается вперед. — Не делай ничего опрометчивого, постарайся успокоиться!

Она не знала, воспринимает ли он ее слова. Он точно был в ярости, даже шрам на щеке, обычно красный, побелел и выделялся сильнее, чем обычно.

— Будь же благоразумным! Я… я знаю, каждый из нас несовершенен, — продолжала она, чувствуя себя глупой, как никогда. — Я наговорила всякого только для того, чтобы получить хоть какой-нибудь ответ!

— Сейчас ты его получишь.

— Умоляю, Хантер, умоляю, постарайся понять, что заставило меня лгать тебе! — Голос ее сорвался, и она добавила шепотом:

— Постарайся посмотреть моими глазами…

Молчание.

Сэйбл осторожно взглянула сквозь ресницы. Ледяной взгляд Хантера был устремлен на гребень склона. Ярость его как будто несколько остыла, но пока не было даже самой малой надежды на мирное завершение переговоров.

— Да что же это такое, Хантер?! — вырвалось у нее. — Почему ты все время мучаешь меня? Пропади ты пропадом, будь проклят, провались в ад! Не тебе судить меня! Тогда, ночью, ты делал со мной такое, что дозволено только мужу, если дозволено вообще! Я ведь простила тебя!

Казалось, эти слова пробили брешь в ледяной стене, которую Хантер воздвиг вокруг себя. Он оказался рядом, схватил Сэйбл, грубо прижал к себе. Это не была больше ярость, скорее лихорадочное волнение, но она начала вырываться, не зная, на что он способен сейчас.

— Как ты могла утаить от меня правду? — прорычал Хантер у нее над ухом. — Ты заслуживаешь порки!

— Отпусти меня!

Она продолжала биться до тех пор, пока объятие не стало болезненным. Сэйбл притихла.

— Но больше всего ты заслуживаешь быть связанной и отвезенной в форт, даже если это займет еще неделю моего времени.

— Ты слишком благороден для этого!

— Да ну? Это я-то? Я благороден? Вот уж насмешила!

— Да, благороден!

— Я уже говорил: не будь так уверена. И не советую тебе впредь бросаться на разъяренного мужчину, а то однажды тебе ненароком свернут шею. Ты слишком далеко зашла…

— То есть идти мне больше некуда?

— Вот именно. И мне тоже.

Только теперь Сэйбл рассмотрела выражение его глаз. Они были попросту голодными, очень опасными, прекрасными в своей жестокости.

Она первая потянулась губами. Она вся горела, сознавая теперь, чего жаждет, она все помнила и знала, что это — лишь малая часть того, что она может получить от Хантера. Ощущение его рук на теле было потрясающим, единственно правильным. Впервые дав себе полную свободу, махнув рукой на условности, Сэйбл хотела только одного: чтобы они шли и шли путем полного безрассудства, не останавливаясь.

Хантер тоже думал о том, что не остановится.

Не в этот раз.

Не теперь, когда Черный Волк не стоял больше между ними.

Глава 26

Странное дело: Хантер вновь ощутил в себе бешеную ярость жестоко обманутого человека — только теперь ему было на что ее направить. Поцелуи его был болезненным, требовательным.

— Будь ты проклята, Сэйбл! Будь проклят твой лживый рот! — прошипел он, отстранившись на одно мгновение, только чтобы снова впиться в этот лживый рот губами.

Он испытывал даже не желание, а сумасшедшую потребность взять ее неистово, разодрав одежду, вырвав пуговицы рубахи «с мясом». Он почти мог видеть, как пожирает ее, поглощает, словно хищник добычу, доставшуюся ему особенно трудно.

— Я неделями изводил себя! Неделями! Как последний дурак, стыдился того, что хочу чужую жену!

— Это ужасно — чувствовать себя обманутым, — прошептала Сэйбл. — Я понимаю, каково тебе сейчас…

— Ты ни черта не понимаешь!

Подумать только, он ждал, надеялся, что она нарушит клятву верности, данную другому, — и боялся этого, как своего падения! Он мечтал о том, что однажды она скажет: иди ко мне, будь со мной, возьми меня! Он так и не дождался этого. Но теперь… Теперь все будет иначе! Он возьмет ее. Они будут заниматься любовью, здесь и сейчас. Безумно, дико — так, как он чувствует себя. Отчаянно — как он желает ее. На этот раз у нее не будет пути к отступлению, и он наконец войдет в нее, заполнит ее, он будет любить ее до тех пор, пока не выплеснет все вожделение, которое успело накопиться за долгое, очень долгое время, проведенное рядом с ней. Хантер взял в ладони мягкую плоть ее ягодиц, совсем как в ту ночь, когда он пытался позже искать утешения в чужих объятиях, но на этот раз Сэйбл была необычно податливой, она без сопротивления позволила ему приподнять себя и прижать. Ноги ее слегка раздвинулись, скорее бессознательно, чем намеренно, чтобы ему было удобнее оказаться между ними.

Проклятие, в нем скопилось столько гнева, что каждое движение, каждая ласка были пропитаны им насквозь!