Смятение сердца

Их сосуществование напоминало первые дни путешествия, только в ухудшенном варианте. Когда лошадь уставала, Хантер просто останавливал ее и спешивался, ожидая молча и с видимым нетерпением, когда Сэйбл сообразит сделать то же самое. При этом он отворачивался, словно та была неприкасаемой и один взгляд на нее мог осквернить его. Он прилагал массу усилий, чтобы не коснуться ее даже одеждой, кроме тех периодов, когда они вынуждены были ехать верхом на одной лошади. В этом случае Хантер только что не скрежетал зубами. Располагаясь на ночлег, он швырял вьюк с одеялами ей в лицо, не приближаясь, но и не оставляя ее одну даже на время, необходимое для отправления естественных потребностей. Он просто поворачивался спиной в нескольких шагах от Сэйбл, и это составляло все уединение, которое отныне ей полагалось. По ночам, несмотря на усталость, она засыпала с трудом, а по утрам просыпалась в страхе, что окажется брошенной посреди пустыни.

Она и сама не понимала, как ухитряется выдерживать столь сумасшедший темп движения. Поспевая за широким шагом Хантера, она порой чувствовала боль в ногах от пяток до самых ягодиц и не отставала только из чистого упрямства. В этот день, как и каждый предыдущий, они выступили на рассвете. Сэйбл давно испытывала сильную жажду, но не решалась спросить, в каком мешке упакована фляга, из страха, что разразится скандал, к которому она до сих пор так и не была готова. Споткнувшись в очередной раз, она едва сумела удержаться на ногах и не распластаться в пыли. Хантер не замедлил шага, даже не оглянулся, как если бы пересекал равнину в полном одиночестве.

«Негодяй!» — думала Сэйбл, пылая негодованием. Что он мнит о себе, это тип? В конце концов; его услуги щедро оплачены, мог бы проявить хоть немного галантности. Скажите, какая цаца! Не понравилось ему, что за ней охотится армия! А что в этом такого? Да и не армия вовсе, а отец и его армейские друзья. Что с того, что Мейтланд получил приказ не стрелять… В нее по крайней мере? Скорее всего его лояльность по отношению к полковнику Кавано — обычная плата за незаслуженное продвижение по службе и высокое назначение.

Сейчас Сэйбл чувствовала к отцу только глубочайшую ненависть. Он, он один был виноват во всем, что с ней случилось! Если бы он не противился браку Лэйн и Черного Волка, если бы признал Маленького Ястреба своим внуком, ей не пришлось бы заключить сделку с… с… с самим дьяволом!

Сэйбл подняла взгляд. Поверх лошадиной шеи виднелась только верхушка шляпы, уже хорошо поношенной и запачканной. Невозможно было поверить, что этот самый человек когда-то просил у нее прощения: за ее плен, за издевательства жителей форта. Теперь он превратился в обвинителя. Она отдала бы все, чтобы вернуть прежнего Хантера, того, кто терпеливо выносил ее длинный язык, кто бросился ей на помощь и спас ее из рук пауни, кто поддразнивал ее и порой держал в объятиях. С ним она впервые ощутила дыхание рая — впервые изведанное плотское наслаждение обещало так много… Она скучала по прежнему Хантеру, понимая, что если и увидит его вновь, то не скоро.

Ее вывел из раздумий громкий звук. Бурчало в животе.

— Я проголодалась, — сказала она нерешительно. — Неужели еще не пора сделать привал и перекусить?

Хантер остановился, но продолжал смотреть прямо перед собой. Его тяжкий вздох выражал неудовольствие задержкой. Ветер — уже не ледяной, но резкий и порывистый, — завывал вокруг, то и дело швыряя в воздух пригоршни пыли и мелкого гравия. Длинные стебли прошлогодней травы мотались взад-вперед под его порывами.

— Мистер Мак-Крак… — Сэйбл проглотила остаток фразы, встретив раздраженный взгляд искоса. Нет, это совершенно невыносимо! — Послушайте, сколько можно дуться? Даже моему ангельскому терпению приходит конец. Мы уже протопали, проскакали и пробежали не менее ста миль. Сто миль! Неужели это не гарантия того, что мы оторвались от преследователей? У меня отваливаются ноги, я умираю от голода и жажды, я вся пропылилась! Ах, чтоб вас!..

Ответом был все тот же утробный звук. Хантер очнулся от своей бессмысленной неподвижности и зашагал вперед и направо. Там, в неглубоком обрывистом овраге, протекал поток, много дальше сужаясь, а потом разветвляясь на несколько рукавов и впадая в одну из рек, протекающих по пустыне. Сэйбл чуть было не застонала от радости: вода, слава Богу!

Она бросилась вслед быстро удаляющемуся Хантеру.

— Интересно знать, настанет ли день, когда вы заговорите, вместо того чтобы пригвождать меня к земле каждым взглядом?

Никакого ответа.

— Мистер Мак-Кракен, вы не можете бесконечно соблюдать обет молчания. Нам придется провести еще не один день в обществе друг друга.

По-прежнему тишина.

— Мистер Мак-Кракен!

— Оставь меня в покое!

— Нет уж, не оставлю! — Сэйбл схватила Хантера за рукав; но он просто отмахнулся от нее, как от назойливого насекомого, и продолжал путь. Она приостановилась, тяжело дыша. — Вы начнете наконец разговаривать, как разумный человек? Или у вас попросту не хватает храбрости объясниться?