Смещение

Лаура позвонила Коре и ждала ответа с напряжением, с каким звонила пять лет назад доктору Шолто, чтобы узнать результаты обследования Виты.

– Ох, миссис Шерман, простите, что не перезвонила сразу.

– Ничего, миссис Эльберт.

– Я у себя, вернулась. Меня выставили! Сказали: занимайтесь своими делами.

– Служба спасения? – удивилась Лаура. Не могли они так сказать!

– Ой, нет, конечно. Они-то все сделали тип-топ. Не знаю, что за антидот, но через минуту Эльза и доктор Шеффилд пришли в себя.

– Что они сказали?

– Ой, не знаю. Как раз в это время явились трое из полиции. Детектив… не запомнила фамилию, совсем голова поехала от этих… И двое патрульных, у них значки, и я записала: Лео Кагалис и Шон Бернулли. Детектив задал несколько вопросов и попросил уйти. Если, мол, понадоблюсь, он знает где меня найти. И дверь запер, когда я вышла.

– Понятно. Можно, я еще позвоню вам, чтобы узнать новости?

– Конечно! Правда, я могу быть занята. Ой, меня вызывают. Простите, дорогая…

– Да, конечно.

* * *

Алан поставил машину на стоянку и к зданию Уилер пошел через парк – по аллее, которую называл липовой, хотя был уверен, что деревья с раскидистыми кронами и тонкими стволами если и были липами, то в другой реальности. В ботанике он был не силен, о растениях знал только, что без них земная атмосфера не наполнилась бы кислородом, и, значит, органическая жизнь не возникла бы, а тогда эволюция при всей ее кажущейся изобретательности не создала бы белковую клетку и длиннейшую эволюционную цепочку, в конце которой расположился человек разумный, способный не только выращивать злаки, но познавать мир.

Алан медленно шел по аллее, не думая ни о чем и наслаждаясь прекрасным летним днем, зеленью, редкими облачками, проплывавшими над кронами деревьев, игрой света и тени, будто солнце рисовало и сразу уничтожало на гравии дорожки причудливые картинки – тесты Роршаха.

Когда Алан ни о чем не думал – в том смысле, что не думал о конкретной задаче, – обычно включался механизм случайной памяти, и в голове всплывало что-то из детства… или из… нет, все равно из детства, потому что детством Алан считал всю жизнь до аспирантуры. Игры – компьютерные и обычные – детство по определению. Учеба в колледже? Детство: и мысли все еще детские, и поступки. Полезть с Огеном в полночь на купол учебного телескопа – детская шалость, обошедшаяся тремя месяцами на больничной койке и двумя операциями на голени. К счастью, все обошлось, могло быть хуже. Лежа в гипсе, он изучил курс статистической физики, который должен был проходить только в следующем семестре. Тоже, по сути, детский поступок – доказать, что он это может.

Смог. Правда, тогда начались сны. То есть сны он видел всегда и знал, что они цветные, приключенческие и нелепые. Но не помнил. Кто-то помнил, просыпаясь, а потом забывал, а он, просыпаясь, не помнил ничего, кроме ощущения ярких цветов и бесспорной нелепости происходившего. В больнице ему впервые приснился сон, который он запомнил. Длинный зал с высоким потолком, на беленых стенах бесконечные ряды чисел – вверху, внизу, по залу вдаль вела ковровая дорожка, старая, выцветшая, с неправильным и раздражающим узором, и он шел по ней, балансируя обеими руками, чтобы не оступиться, потому что тогда он упадет в пропасть и растворится, хотя казалось, что дорожка лежит на каменном полу, прочном, и, если упасть, то расшибешь нос, никакой пропасти нет, но ощущения не обманывали, и он шел осторожно, читая числа на стенах, будто книгу, очень интересную и занимательную. Каждое число обозначало какую-нибудь букву, и взгляд выхватывал не числа, а слова, складывавшиеся в текст, который он понимал, но не запоминал.

Сон этот стал сниться ему если не каждую ночь, то раз в неделю – обязательно. Он даже запоминал последовательность цифр и чисел, но в реальности они ничего для него не означали. Текст? Нет, конечно.

Как-то, записав по памяти довольно длинную запомненную последовательность – семь тысяч двести тринадцать знаков, потрясающе, с такой памятью можно на сцене выступать и большие деньги заколачивать, – Алан загнал ее в компьютер и два дня потратил, пытаясь найти алгоритм расшифровки. Хотел прочитать текст, а текста не оказалось. Программа не нашла ни одной просчитываемой последовательности. Случайные числа, будто в мозгу располагался генератор.

Алан никому не рассказывал о таких снах. Они ему не мешали, напротив, проснувшись, он ощущал ясность мысли – естественно, как иначе он запоминал бы тысячи чисел? В жизни он не мог запомнить – пытался! – даже число пи до сорокового знака, обязательно сбивался.