Смертеплаватели

Снежинка упала на густые изогнутые ресницы Ви, женщина смахнула её пальцем. Последний, беспомощный снегопад, по пути выпитый солнцем… Они посовещались не более трёх секунд, сказав друг другу больше, чем слова передали бы за день. Вмешиваться не было нужды, не следовало изменять внезапными решениями выверенную, в каждый миг предельно обоснованную волю Сферы.

Задумавшись, прервав мысленный диалог, они вновь ступили на лесную тропу. Вела, как прежде, Ви; за ней беззвучно, улыбаясь неведомо чему, скользил самопогружённый Макс. Последним, шумно дыша, топал Рагнар, озабоченный тем, как бы не вышла из повиновения громоздкая телесная машина, столь редко пускаемая им в ход…

Да, каждый на обратном пути думал о своём. Но все возвращались мыслями к одному и тому же. В миллиардах километров от них, в средоточии Сферы Обитания уже завязывались новые отростки, щупы-поисковики. Ещё немного, и вонзятся они в рощу диких олив у бухты Золотой Рог, в сырые джунгли Индокитая; зависнут над обновлёнными, как ценное наследие прошлого, пирамидами Юкатана и над громадным городом-музеем у хмурой Темзы. Кажется, ещё один смерч будет шарить поблизости, среди древних пустынных холмов днепровского Правобережья…

«Главное, чтобы в этот раз всё было без трагедий», сказал-подумал Макс. Иные молча кивнули.

Донёсся отчаянный крик зверька, попавшего в крепкие челюсти. В ближнем яру волк нашёл-таки себе добычу.

XV. Большой Киев, 2181 год

Но каждый, кто на свете жил,

Любимых убивал:

Трус — поцелуем, тот, кто смел -

Кинжалом наповал.

Оскар Уайлд

Пока я лез по сирени, ненароком сломал на груди устройство «Протей»; исчезла с лица маска большеносого, губастого кавказца. Ну, ничего, здесь уже не важно…

Семейный жилблок Щусей, как принято, двухэтажный, с квадратным внутренним двором. Перехожу на галерею, поверху обходящую двор; осматриваюсь. Мягкий, ниоткуда льющийся свет. Внизу лепечет фонтан, орошая веера пальм и бороды многолетнего плюща. Вот и окно гостиной Крис. Светится слабо, едва заметно… Я знаю, они оба там, — из ближайшей кофейни проследил приход «Надсона». Родители снова на какой-то дальней стройке, раздолье нашим голубкам! Окно не прозрачно — окрашено золотисто-розовым. Сделали себе интим…

Генкин голос мне не слышен, да он и вообще-то негромок и глуховат. Но вот я различаю смех Крис, грудной, лукавый, полный соблазна. Смех для возбуждения любовника… Так не смеётся женщина наедине с собой, скажем, читая забавную книгу. Так никогда не смеялась проклятая моя любовь, говоря со мной.

И такие картины рисует этот смех в моём пылающем мозгу, что я, уже ни о чём не думая и ничем не смущаясь, начинаю готовить свою месть.

Прежде всего — извлекаю из сумки, кладу рядом и включаю то, что принёс вместе с гармонизатором. Штука, наверное, попроще, чем прибор, которым Фурсов некогда подавил сигналы ВББ юной балеринки, — но тоже действенная. Проверял на своём вживлённом блоке. Изготовлять поручил домашнему роботу — по схеме, извлечённой из исторической части Цзиньшидывана: простейший генератор радиопомех. Потом в памяти робота стёр это задание… ах, какой из меня вышел бы преступник! Включаю… Ну, теперь хоть заживо режь эту парочку там, за окном, — ни один сигнал не дойдёт до наших хранителей…

Наконец, вынимаю главное своё орудие, ПГ-38. Приставляю ствол вплотную к окну. Тонкий лист капиллита, конечно же, не преграда…

Счастливый стон Крис заставляет меня решительно положить палец на сенсор.

Получите! Конструкция довольно старая, не ауральная: я держу палец прижатым до тех пор, пока мощность излучения не достигает предела.

Кажется, они лишь начинали сладкую игру, медленно, с шуточками раздевая друг друга… Под первым натиском лучевого потока вроде бы ничего не меняется: шорох одежды, смешки, страстный шёпот… Но я-то знаю: дело пошло! Программу я выстраивал долго и тщательно, справляясь со специальными источниками. Никакого разрушения тканей, за него следствие мигом уцепится: просто — биохимическая модель испуга! Враз напрягаются все мышцы, надпочечники выбрасывают фонтан адреналина, побуждая тело к смертельной борьбе неведомо с кем; изнемогает сердце, рассылая побольше крови к органам — общая мобилизация, тревога, аларм!.. Психическим отражением должен быть дикий, беспричинный ужас. Вот уже Генка, задыхаясь, спрашивает: «Что с тобой? Ну, в чём дело? Тебе что, плохо?…» В ответ — стон сквозь зубы… «ах!» — и ничем не сдерживаемое, бурное рыдание. Ну-ка, у кого первым не выдержит сердечко? Пишут, что женщины выносливее… Сейчас проверим!..