Смертельный выстрел

В ответ на это Елена крепко сжала его руку. Ее самолюбие показалось ей ничтожным перед священной сыновней любовью…

— Иди! — сказала она. — Исполняй клятву, данную тобой. Быть может, ты прав. Бог да защитит тебя… Возвращайся ко мне и будь мне так же верен, как ты верен своей матери. Знай, что я умру, если ты не вернешься.

— Если я не вернусь, значит, я умер. Только смерть может помешать мне вернуться. А теперь, прощай и прости!

Прости! Так скоро… о, как больно! Несмотря на присущую ей силу воли, она не могла спокойно слушать эти слова и, бросившись на грудь Кленси, громко зарыдала.

— Полно, Елена! — сказал он, целуя ее. — Будь мужественна и не бойся за меня. Я знаю этого человека, и мне не так много хлопот предстоит с ним. Только из-за собственной беспечности я дважды позволил ему восторжествовать над собою… Этого не будет больше, и час, когда мы встретимся с ним, будет последним часом его жизни. Что-то говорит мне об этом… быть может, дух моей матери. Соберись же с силами, милая! Поезжай с Симом, он передаст тебя в руки отца. Молись, чтобы ничего не случилось со мной, и если желаешь, молись о спасении души Дика Дерка. Надеюсь, он скоро предстанет перед Богом!

Этими словами он закончил свою речь и поспешно простился с Еленой, потому что увидел Вудлея, шедшего к нему и кричавшего ему еще издали:

— Скорее, Чарли! Пора ехать… Промедление нам дорого будет стоить!

Юпитер и Харкнесс привели оседланных лошадей, готовых к отъезду. Хейвуд посадил на свою лошадь Джесси, Елене предложили лошадь, принадлежавшую Бослею, который разместился рядом с Харкнессом, а Вудлей занял место в арьергарде. Проезжая мимо Кленси, он протянул ему руку и сказал:

— Дайте мне пожать вашу лапу, Чарли! Да хранит вас Всемогущий и да спасет Он вас от когтей этого черта. Не бойтесь за нас. И сам сатана со всем своим адским воинством не поборет нас. Сим Вудлей будет охранять прелестных девушек, пока смерть не сразит его.

И, пришпорив лошадь, Вудлей отправился к своим спутникам. Под тенью дуба остались только Кленси, мулат, лошадь, собака и мул.

Кленси с грустью смотрел вслед уезжающим.

— Быть может, я никогда больше не увижу ее! — вздохнул он.

Когда скрылись, наконец, из виду мелькавшие среди деревьев белые платья, он сказал:

— Садись на мула, Джуп! Нам еще предстоит одно путешествие… недолгое, будем надеяться. В конце его ты встретишь своего старого господина и увидишь, как он получит заслуженный смертельный выстрел.

XXXIII

Тишина, царившая на берегах Сан-Саба, продолжалась недолго; вскоре её нарушили грубые голоса и взрывы хохота целой шайки всадников, ехавших с миссии. Это были все те же «индейцы» с перьями на голове и раскрашенными лицами. Перед каждым из них на луке седла и позади на крупе лошади были привязаны ящики с серебром. Переехав реку, шайка остановилась по знаку, данному ей предводителем Борлассом, который обратился с речью:

— Товарищи, вам нет надобности ехать туда, где нас ждут Квантрель и Бослей. Я отправлюсь туда с Чисгольмом, а вы подождите здесь нашего возвращения. Не спешиваться! Мы вернемся через несколько минут. Из миссии не скоро погонятся за нами, особенно когда увидят следы, оставленные нами. Они будут осторожны, и что бы ни говорил наш друг, — и Борласс кивнул головой в сторону Фернанда, — все же колонисты не могут выставить более сорока человек. Думая, что это целое племя команчей, они вряд ли решатся следовать за нами. К тому же им не так-то легко будет найти обратные следы по ущелью… не раньше завтрашнего утра, я думаю. В это время мы будем уже далеко, а по ту сторону плоскогорья мы в полной безопасности. Они никогда больше не увидят индейцев. Едем, Чисгольм! Ребята, ведите себя серьезно до нашего возвращения… Ни один гвоздик, ни один ремень не должны быть тронуты на ящиках. Если пропадет хотя бы один доллар, то, клянусь Предвечным!.. Вы знаете, как поступает Джим Борласс с изменниками.

Борласс отделился от шайки вместе с человеком, которого он выбрал себе в провожатые, и направился по хорошо знакомой ему тропинке. Ни колючие ветви терновника, ни сучья деревьев не могли удержать его от быстрой езды; ему были знакомы малейшие изгибы тропинки, малейшие препятствия на ней. К дубу они добрались очень скоро, но каково было их разочарование! Ни единого живого существа не нашли они под его тенью. Удивление, овладевшее им, перешло скоро в страшный гнев.