Смертельный рай

— Вы умеете программировать эту машину? — спросил Лэш.

— Не знаю. Язык ассемблера компьютеров IBM мало менялся. Могу лишь сказать, что я не собираюсь стоять без дела и ждать смерти.

Она подошла к пульту старого компьютера.

— Нет, — сказал Сильвер.

Взгляды всех присутствующих обратились к нему.

«Он не позволит ей сделать это, — подумал Лэш. — Не позволит ей остановить Лизу». Он, как зачарованный, смотрел на Сильвера, который, казалось, вел напряженную внутреннюю борьбу с самим собой.

Не обращая на него внимания, Тара протянула руку к ряду кнопок.

— Нет! — крикнул создатель «Эдема».

Лэш инстинктивно шагнул вперед.

— Сначала нужно учесть бит четности, — сказал Сильвер.

— То есть? — удивилась Тара.

Сильвер глубоко вздохнул и закашлялся.

— У этого 2420 уникальный способ адресации. Команды имеют длину в девять бит вместо обычных восьми. Если не замаскировать бит четности, то не получишь пустую команду.

Сердце Лэша подпрыгнуло в груди. «И все-таки Сильвер с нами. Он поможет нам».

Создатель «Эдема» подошел к телетайпу, включил его и провел конец бумажной ленты через пластиковые направляющие, затем обошел стол и встал перед центральным процессором 2420. Движения его были все более решительными.

— Что вы делаете? — спросила Тара.

Сильвер присел перед машиной.

— Хочу проверить, продолжает ли этот компьютер реагировать на команды, вводимые вручную.

— В смысле?

Создатель «Эдема» выставил голову из-за корпуса.

— У нас будет только один шанс. Если у нас ничего не выйдет, Лиза приспособится к новой ситуации. Поэтому я собираюсь сбросить текущее содержимое памяти этой машины на перфоленту.

Тара нахмурилась.

— Мне кажется, вы говорили, что никакого дополнительного доступа нет.

— Нет. Но есть несколько старых диагностических средств, которые не сумел бы использовать ни один хакер.

Голова Сильвера снова скрылась за корпусом. Вскоре телетайп ожил. Выцветшая бумажная лента начала перемещаться по направляющим. На пол посыпался дождь крошечных бумажных кружочков.

Примерно через минуту процесс завершился. Сильвер протащил перфоленту чуть дальше и оторвал. Он провел ее между пальцами, внимательно рассматривая, затем кивнул.

— Похоже, сброс памяти удался.

— Тогда за дело.

За спиной Тары появились новые языки огня, подсвечивая ее темные волосы.

Сильвер смотал ленту и сунул ее в карман.

— Я буду называть коды, а вы будете вводить их.

Тара уже занесла руки над пультом.

— Нажмите клавишу LDA, чтобы загрузить адрес первой ячейки памяти в регистр.

Лэш увидел, как под пальцем Тары загорелась лампочка.

— Теперь введите с тех переключателей 001111000. В десятичной системе это будет 120, первая доступная ячейка памяти.

Тара пробежала пальцем по ряду кнопок.

— Теперь нажмите клавишу ВВОД.

На пульте загорелась зеленая лампочка.

— Есть, — сообщила Тара.

— А сейчас нажмите ADD.

— Нажала.

— С переключателей введите 100000000.

— Погодите. Эта единица вначале может все испортить.

— Бит четности, помните? Нужно выставить его.

— Хорошо. — Тара снова пробежала пальцами по кнопкам. — Готово.

— ВВОД, чтобы выполнить команду «AND 0» для этой ячейки памяти.

Очередное нажатие клавиши, очередное подтверждение.

— Теперь STM, чтобы сохранить новое значение в памяти.

Тара надавила на клавишу в конце ряда и кивнула.

— А сейчас нажмите IN С, чтобы увеличить значение счетчика.

— Есть.

— Хорошо. Теперь можно перейти к следующему этапу. Используйте эти четыре клавиши — LDA, ADD, STM и INC — по очереди, выполняя один и тот же набор команд, пока не дойдете до последнего адреса.

— Сколько этих ячеек памяти?

— Тысяча.

У Тары вытянулось лицо.

— Господи. Мы не успеем очистить все.

Наступила пугающая тишина.

— Прошу прощения, — снова заговорил Сильвер. — Я имел в виду тысячу в восьмеричной системе.

От улыбки, которая при этих словах появилась на его лице, Лэшу стало еще больше не по себе.

— В восьмеричной, — пробормотала Тара. — Сколько это в десятичной?

— Пятьсот двенадцать.

— Уже лучше. Но все равно придется потрудиться.

— И потому предлагаю начать прямо сейчас, — сказал Мочли.

Они работали вместе: Дорфман считал циклы, Тара вводила команды, Сильвер проверял их правильность. Гилмора послали к люку, чтобы тот наблюдал за перегородкой и сразу же сообщил, если будет отменен уровень тревоги Гамма. Лоусону велели проследить, чтобы пожар не преградил им дорогу к люку.

Они толпились вокруг компьютера, в жаре и дыму, который сгустился настолько, что Лэш едва видел окружающих. Из глаз его текли слезы, в горле пересохло, он с трудом сглатывал слюну. Шелдрейк время от времени отправлялся к аварийному генератору с его смертоносным содержимым и возвращался с все более мрачным выражением лица. Наконец Тара отошла от пульта, разминая онемевшие пальцы.

Дорфман кивнул.

— Все верно. Пятьсот двенадцать.

Лэш с отчаянно бьющимся сердцем ждал, когда что-то произойдет.

Ничего. У него начало жечь кожу. Он закрыл глаза и, почувствовав, как кружится голова, тут же поспешно открыл их снова. Шелдрейк схватил рацию.

— Гилмор!

Послышался шум помех.

— Да, сэр.

— Что-нибудь происходит?

— Нет, сэр. Без изменений.