Смертельный рай

Наконец они остановились перед чем-то напоминающим старый верстак. Он был побит и исцарапан, словно после многих лет интенсивного использования. На нем стоял длинный узкий ящик с черной табличкой над белой консолью, на которой находился ряд прямоугольных кнопок размером в дюйм из прозрачного пластика, с маленькими лампочками, зажигающимися при нажатии. В данный момент светилась только одна, но все устройство выглядело таким потрепанным, что остальные с тем же успехом могли давно перегореть. Монитора не было. С одной стороны стол слегка искривлялся, и там стояла электрическая пишущая машинка. Рядом расположились другие древности, в столь же скверном состоянии — клавишный перфоратор, считыватель перфокарт и высокая, похожая на шкафчик, коробка.

Тара подошла ближе.

— Центральный процессор IBM-2420. С управляющей системой 2711.

— И это сердце Лизы? — недоверчиво спросил Лэш.

Вся техника выглядела невероятно старой.

— Знаю, о чем вы думаете. Судя по его виду, он неспособен справиться даже с таблицей умножения для третьего класса. Впрочем, внешность порой обманчива — в конце шестидесятых годов он был сердцем многих учебных компьютерных лабораторий. И прежде чем доктор Сильвер начал активно работать над Лизой, это оборудование успело настолько устареть, что его можно было купить на распродаже. Кроме того, вы не смотрите на него с точки зрения программиста. Не забывайте, что Лизу никогда никуда не переносили, она лишь развивалась и расширялась. Так что скорее думайте о нем как о свече зажигания большого и мощного двигателя.

Лэш посмотрел на старый компьютер. «Свеча зажигания, — подумал он. — А мы собираемся вытащить ее».

— Давайте просто выключим его, — сказал он.

Стоящий рядом Сильвер улыбнулся, и от его улыбки Лэша обдало холодом.

— Попробуйте.

Конечно. Если Сильвер так тщательно защитил Лизу от хакерской атаки или перерыва в электроснабжении, то наверняка он убрал и все выключатели.

— Ничем столь примитивным мы заниматься не будем, — сказала Тара. — Давайте введем новую программу в этот старый две тысячи четыреста двадцатый. Команду, которая прикажет Лизе отменить уровень тревоги Гамма, включить питание и открыть перегородки. — Она посмотрела на Сильвера. — Что сейчас делает этот компьютер?

— Он содержит загрузочную программу, которая считывает и запускает другие. В основном самообучающиеся алгоритмы для нейронной сети, — ответил Сильвер, не глядя на Тару.

— Когда его перезагружали в последний раз?

Создатель «Эдема» снова слабо улыбнулся.

— Прошло больше десяти лет. Лизу перезапускали тридцать две версии назад.

— Но ведь ничто не мешает сделать это сейчас?

— Нет, не мешает.

Тара повернулась к Лэшу.

— Отлично. Мы можем использовать загрузочную программу для ввода нового набора команд. Это базовая машина, первая из костей домино. Она содержит те самые старые воспоминания, о которых вы говорили.

— И что?

— То, что пора показать Лизе ребенка, который сидит в ней. — Она снова обратилась к Сильверу: — На чем она запрограммирована?

— В восьмеричном машинном коде.

— Сколько времени вам потребуется на написание такого алгоритма, как я говорила, и подготовку перфокарт?

— Четыре, может пять минут.

— Хорошо. Чем быстрее, тем лучше.

Лэш увидел, что Тара смотрит в глубь зала, на расходящийся большими серыми клубами дым. Но создатель «Эдема» не двигался с места.

— Доктор Сильвер? — сказала Тара. — Нам нужна эта программа.

— Это бесполезно, — последовал усталый ответ.

— Бесполезно? — переспросила Тара. — Почему, черт побери?

— Я подготовил Лизу к любой случайности. Думаете, я не защитил ее от этого? В суперкомпьютерах «Крэй» работает десяток виртуальных машин типа 2420. Исходящие из них команды постоянно сравниваются друг с другом. В случае какого-либо несоответствия Лиза пользуется другим источником, игнорируя первоначальный модуль.

Тара побледнела.

— Хотите сказать, что никаким способом невозможно модифицировать программу? Нельзя изменить набор команд?

— Для нас — нет.

Наступила глубокая тишина. Глядя на лицо Тары, Лэш почувствовал, что едва начавшая тлеть искорка надежды быстро угасает.

62

Находящийся на высоте в тысячу футов над улицами Манхэттена зал содрогался. Бесчисленные устройства, перегруженные сверх всякой нормы, завывали, разбрасывая искры и выплевывая все более темные клубы дыма. Даже в том месте, где стоял Лэш, — в относительно спокойном центре этого коллективного разума — шум и вибрация повергали в ужас. Лэш закашлялся. Мокрая от пота рубашка прилипала к спине. Вибрация усилилась настолько, что казалось, будто вся верхушка здания сейчас оторвется и рухнет. Глядя на окружающих — Тару, сосредоточенно смотрящую на старый компьютер, потрясенного и подавленного Сильвера, вытирающего лоб платком Мочли, — Лэш пришел к выводу, что лучше ждать медленно приближающейся смерти здесь.