Смертельный лабиринт

– Боже упаси! – вскинул руки Якушев. – У нас свобода слова и гласность судебного процесса, а потому каждый может беспрепятственно высказывать свое мнение о том, чему был свидетелем. Но в то же время этот «каждый» должен иметь в виду, что публично распространенная ложная информация является уголовно наказуемым преступлением. Ну и средства массовой информации обязаны отвечать за то, что они публикуют на своих страницах или вываливают в эфир. После прошлого моего выступления мне стало абсолютно ясно, что мне придется судиться со многими изданиями, чтобы обелить собственное имя, изгаженное некоторыми участниками и зрителями процесса. Но это уже дело гражданского судопроизводства, и им занимаются другие мои адвокаты.

– А у вас что, несколько адвокатов? – ехидно поинтересовался Афонин.

– Именно, – спокойно кивнул Якушев. – И один из них как раз ожидает решения суда за дверьми этого зала.

– Я протестую, – вновь влез Афонин. – Несмотря на свои заявления, свидетель явно пытается затянуть процесс. Ведь пока его адвокат будет знакомиться с материалами дела…

– Он не будет знакомиться с материалами дела, – перебил его Сергей. – Я еще раз повторяю, что не собираюсь переходить в ранг потерпевшего, а потому моему адвокату нет нужды изучать все дело. И вообще я не понимаю вашего протеста. Согласно действующему законодательству, если свидетель требует адвоката, то суд просто не имеет права не пойти ему навстречу, иначе свидетель имеет полное право отказаться давать показания.

– Что-то вы слишком хорошо ориентируетесь в уголовном законодательстве, – как можно более ехидней произнес Афонин.

– Хочу вам напомнить, что у меня высшее юридическое образование, – парировал Якушев. – А до того, как стать журналистом, я долгое время работал в милиции. Или вы считаете, что милиционеры не должны знать уголовного законодательства?

Афонин, хоть и смутился, но собирался дать достойный ответ, однако судья прекратил начинающуюся перепалку.

– Я удовлетворяю ходатайство свидетеля, – поспешно заявил он. – Пригласите адвоката в зал, – обратился судья к приставу.

В зал вошел седовласый мужчина, лет пятидесяти, одетый в явно дорогой, но не броский костюм. Он подошел к своему клиенту и поднял небольшую папочку. Судья жестом попросил его приблизиться. После чего папочка перекочевала к судье. Тот открыл ее и впился взглядом в документы. Через несколько мгновений он поднял взгляд на адвоката и удивленно спросил:

– Эдвард Беренс? Лондонская королевская гильдия адвокатов?

– Именно так, ваша честь, – с небольшим акцентом ответил адвокат.

Взгляды почти всех присутствующих скрестились на английском адвокате. Большинство из этих взглядов были изумленными. Что же это значит – у этого пьяницы, продолжающего стоять на свидетельском месте, английский адвокат?

– Я изучал русское уголовное право в Московском государственном университете и имею разрешение на ведение адвокатской практики в вашей стране от Верховного суда России и Адвокатской палаты России.

– Да, я вижу, – все еще не отойдя от удивления, произнес судья. – Но, насколько я знаю, ваша гильдия ведет только дела королевского дома Виндзоров.

– Это не совсем так, – качнул головой Беренс. – Но я думаю, что у меня имеются все необходимые разрешения, чтобы участвовать в процессе.

– Несомненно, – опомнился судья. – Я думаю, участники процесса не будут против этого?

Гособвинители энергично кивнули. Адвокаты посмотрели на Афонина, который явно играл первую скрипку в их команде. Но и тот не нашелся что сказать: видимо, еще не отошел от шока, вызванного известием о том, что у Якушева адвокат из гильдии, представляющей интересы королевского дома. Он даже не предполагал, что это далеко не первый неприятный для него сюрприз на этом процессе.

– Ну раз возражений нет, я удовлетворяю ходатайство свидетеля, и адвокат Беренс может принять участие в процессе, – констатировал судья. – Защита подсудимых, вы готовы задавать вопросы свидетелю?

Этот вопрос заставил Афонина собраться. Он встал из-за стола, бросил взгляд на Беренса, расположившегося напротив него, и обернулся к Якушеву.

– Чем вы занимались последние два года? – спросил Афонин.

– Да пьянствовал в основном, – пожал плечами Якушев. – Вы же сами твердите об этом на каждом углу.

Этот ответ вызвал смешки в зале и среди присяжных. А вот адвокат побагровел. Он явно ощущал, что Якушев постепенно начинает все больше нравиться присяжным и некоторым журналистам.

– Свидетель, – постучал молоточком судья, – я бы попросил вас отнестись к процессу серьезней и не ерничать.

– Ваша честь, я не понимаю, зачем защите подсудимого понадобилось узнать подробности жизни свидетеля ПОСЛЕ совершения преступлений, которые рассматриваются в данном судебном заседании, – приподнялся со своего места государственный обвинитель из Москвы.

– Это необходимо для понимания психологической составляющей свидетеля, показания которого могут оказаться решающими на этом процессе, – тут же отреагировал Афонин. – Его показания слишком важны, а потому нам надо понять, с кем мы имеем дело.