Смерть зверя с тонкой кожей

– Нет, – Кироте ответил на ломанном английском, которому научил его Эбботт, – Они испугались. Позовут солдат. Двое погибнут. Так – один.

– Ты не умрёшь, – сказал Ричард, пытаясь быть убедительным.

Кироте покачал головой.

– Умирать до восхода солнца, – бесстрастно сообщил он.

Так и вышло. Эбботт держал его за руку всю ночь, стараясь согреть его. Он также пытался не заснуть, но под утро-таки задремал. Разбудил его холод мёртвого тела.

4.

Как и многих других этой ночью, Элис Кэмпбелл разбудил звонок Фрэнка Смита. Он коротко обрисовал ситуацию и спросил, сможет ли она через час быть в офисе Контролера.

Она ответила утверительно, как он и ожидал. Собственно поэтому он и звонил именно ей. Его собственная секретарша была дочкой адмирала, в настоящее время отдыхала где-то с очередным любовником и выразилась бы не хуже портового грузчика, вздумай он позвонить в этом часу. Остальные секретарши были либо замужем, либо не в городе. Так что Элис оказывалась естественным выбором. Он знал, что она одна. Как всегда.

Она была простой, спокойной девушкой, чуть косящей на один глаз. Из-за этого ходила она, всегда опустив голову и избегая смотреть людям в лицо. Это придавало ей застенчивый, чуть кокетливый вид. У неё была неплохая фигура, и Смита, бывало тянуло на неё когда, они встречались в коридоре или в буфете.

Ей было под тридцать, но Смит привык относиться к ней, как к девчонке. Было в ней что-то неисправимо девчоночье.

Она регулярно влюблялась в мужчин, с которыми работала, причём они обычно и не догадывались об этом. Оказывала им мелкие услуги, была внимательна и заботлива, а иногда дарила баночку-другую домашнего варенья. Внимание и заботу принимали как должное, варенье кому-нибудь отдавали, а на неё по-прежнему не обращали внимания.

Эбботт был исключением. Эбботт её заметил. Элис прикомандировали к нему (Департамент, как всякая полувоенная организация любил военную терминологию) когда, накануне отъезда в Африку, он занимался офисной работой. Его брак распался, он был свободен и иногда приглашал её (и не только) поужинать с ним. Безо всякого намерения переспать. Их отношения были приятными и лёгкими, и он стремился сохранить их такими. В Департаменте иногда спали с секретаршами – своими или чужими. Эбботт – никогда. Не столько из принципа, сколько от нехватки времени. Как и всякий действующий агент, он в основном находился за границей.

В свою очередь, Элис влюбилась в него, как и в каждого очередного босса, разве что у прошлых её влюблённостей не бывало сексуального оттенка. На сей раз всё было по-другому, может быть оттого, что Эбботт относился к ней как к женщине, а не к детали офисного интерьера. Не то чтобы его поведение переходило границы приличий, как их понимала, например, её мать. Но вот её чувства становились все более бурными. Она разглядывала его руки и жаждала, чтобы они прикоснулись к ней. Были они тёплыми, сухими, с длинными нервными пальцами. Мысль об их прикосновении возбуждала – иногда в совершенно неподходящие моменты. Элис пыталась подавлять эти мысли, но они возвращались: в офисе, в буфете, на лестницах, иногда – когда ей полагалось внимательно слушать.

Потом Ричард исчез на неделю. Ей он сказал, что едет на конференцию. Она ещё обратила внимание, что не видно ни Фрэнка Смита, ни Контролера – скорее всего они были на той же конференции. Вернувшись, он стал замкнут и беспокоен и, похоже, потерял всякий интерес к ней.

Элис была в тихом отчаянии. В кои-то веки человек обратил на неё внимание – а теперь всё идёт не так. Или не идёт, а просто он устал от неё. Только в двух её романах дело доходило до постели. И в обоих случаях, переспав, мужчины бросали её – достигнув, по-видимому своей цели.

Если спишь с мужчинами, то в конце концов надоедаешь им, – говаривала мать. А если не спишь, то надоедаешь уже в начале, – хотелось ответить ей, но она помалкивала. Мать, вдова из Бэккенхэма, была бы в шоке. Она и так не одобряла её решения жить одной в Ноттинг-хилл – месте, немногим лучшем, чем Сохо-Квадратная-Миля-Разврата, – как называлa его любимая газетка матери.

Казалось, всё идёт по наезженому сценарию и Ричард Эбботт должен неизбежно потерять интерес к ней. Как все.

Потом, когда она совсем отчаялась, он как-то остановился на середине очередной кодированной депеши и пригласил её на ужин. И продолжил диктовать только получив согласие.

Они, как обычно, пошли в итальянский ресторан на Кенсингтон Чарч Стрит, как обычно, поздоровались с Витторио и, как обычно, заняли место за своим столиком. Больше ничего обычного этим вечером не происходило. За ужином Эбботт больше помалкивал и налегал на вино. Когда они опорожнили бутылку Кьянти, он заказал следующую.

После ужина он предложил выпить кофе у него дома.

Элис никогда не пила у него. Она даже никогда не бывала у него дома. Они всегда сидели у неё, такая вот традиция. С одной стороны её одолевали тяжёлые предчувствия, с другой – любопытство.

По дороге, в такси, Ричард крепко сжимал её ладонь. Никогда раньше он не делал этого, и по телу её пробежали мурашки.