Смерть в семье

– Но я сейчас замешиваю слоеное тесто, миссис Уилсон, а это, кстати, тоже не моя обязанность, – сообщила она.

– Тебе что, нужно напомнить, что у нас сегодня грандиозный прием? К вечеру в этом доме снова появится член палаты!

– Какой палаты? – спросила Мэри.

– Палаты парламента!

– А мистера Ричарда точно выберут? – поинтересовалась я.

Вороньи глазки-бусины уставились на меня.

– Разумеется, выберут. Может, тебе, с твоими-то политическими пристрастиями, это не по вкусу, но лорду Стэплфорду обеспечено место от партии унионистов.

Я хотела было резко ответить на это заявление, но удержала язык за зубами. Вряд ли миссис Уилсон имела склонность к самостоятельным, обдуманным суждениям, но за годы общения с господской семьей она приобрела некоторое понятие о миропорядке – так залежавшиеся овощи приобретают налет плесени.

– Пойду к себе, чайку выпью, – поведала экономка.

Мэри и миссис Дейтон обменялись взглядами, значения которых я не поняла.

– Да, и еще. Хорошенько вычисти старую решетку для жаровни, Эфимия. На ней недавно что-то жгли.

– Так ведь решетка для того и предназначена, разве нет? – пробормотала я, уже когда миссис Уилсон покинула кухню – такой величественной поступью, будто ее юбки были из павлиньих перьев, а не из черного шелка.

– В жаровне кто-то жег бумагу, – отозвалась миссис Дейтон. – Я недавно заметила, но из-за всей этой суеты тотчас и позабыла. Щетку возьми в бельевой, Эфимия.

Я озадаченно направилась в каморку, где недавно штопала простыни, но Мэри бросилась за мной:

– Не туда! Эту комнату мы зовем буфетной.

Я озадачилась еще больше, и Мэри, должно быть, заметила, потому что радостно захихикала в своей прежней дружеской манере:

– Ну раньше это была буфетная, а Уилсон оставляет за комнатами те же названия, даже если их назначение меняется, – говорит, такая у нее традиция.

– Так ведь запутаться можно…

– Не переживай, ты здесь все равно надолго не останешься, путаться не придется, – совсем другим тоном произнесла Мэри. – Я слышала, теперь ты завела дружбу с мистером Бертрамом.

– Мы с мистером Бертрамом всегда… – запротестовала я и осеклась. – То есть я совсем другое имею в виду. Слухи обо мне – это недоразумение и сущая ложь!

Мэри пожала плечами и, проводив меня до настоящей бельевой, убежала, а я, со вздохом прихватив щетку и ведро, отправилась мыть решетку. Кто-то действительно разводил огонь в самом центре – там было пятно копоти на блестящих металлических прутьях. Конечно, с появлением газовых кухонных плит эта жаровня стала не более чем декоративным элементом, и если кому-то понадобилось избавиться от улик, глупо было таким образом привлекать внимание. Но почему я решила, что это были улики? Хотя… Внизу, под прутьями, что-то белело. Я просунула между ними пальцы и извлекла узкую полоску уцелевшей бумаги. Это была всего одна строчка, написанная мелким, витиеватым почерком: «Люси носит твоего ребенка».

Я, сидя на корточках, на секунду потеряла равновесие. Кто такая Люси? Тут миссис Дейтон, оторвавшись от своих кастрюль, ринулась за солью – я быстро спрятала бумажку в карман, пересыпала сажу в ведро и наскоро вычистила решетку.

Выйдя из натопленной кухни в зимний сад, я словно нырнула в ледяное озеро. От мороза защипало щеки, но в голове не прояснилось. Высыпав золу, я стрелой метнулась обратно в дом, вернула на место щетку с ведром и побежала в моечную. Там мне пришлось вымыть и очистить целую гору лука. Слезы бурными потоками текли из глаз, но я этого даже не замечала – настолько была занята размышлениями. Что-то мне подсказывало, что сожженное письмо – ключ ко всему случившемуся. Иначе и быть не могло. Таинственные, зловещие слова на клочке бумаги уцелели неспроста – так распорядилась сама судьба, они обязаны быть жизненно важными. У меня в руках оказалась подсказка, которая поможет установить имя убийцы, а мне никак не удавалось понять, в чем она состоит. Нужно было с кем-нибудь обсудить это. Но кому я могла довериться?

Как только последняя луковица отправилась в корзинку, я снова выскочила в сад, чтобы выбросить очистки в компостную кучу. А обратно вернулась уже с готовым решением. Оставила помойное ведро у двери и побежала вверх по служебной лестнице.

Сначала я заглянула в библиотеку, но там никого не было. Тогда, под угрозой окончательно испортить свою репутацию, я с неохотой побрела к спальне мистера Бертрама. Тихо постучала в дверь и, не желая быть замеченной в коридоре, сразу вошла. Комната оказалась пуста. Кровать застелена – на ней никто не спал. Запонок на туалетном столике нет. У меня упало сердце – мистер Бертрам вчера собирался в Лондон. Значит, уехал и вернется нескоро.

Я уныло шагала вниз по ступенькам служебной лестницы, когда на меня на всех парах налетела Мэри:

– Вот ты где! Мистер Холдсуорт за тобой послал. Не знаю, чем ты ему можешь пригодиться, но он говорит, это срочно.

Я кивнула и покорно последовала за ней.

– Не знаешь, что мистеру Холдсуорту от тебя надо? – полюбопытствовала Мэри.

– Думаю, он сам мне расскажет, – рассеянно отозвалась я.