Смерть в редакции (ЛП)

— Входите, — радушно произнес я, распахивая дверь. — Счастлив снова видеть вас.

Само собой, он пронесся мимо, словно я был невидимкой. Ворвавшись в кабинет, он уселся в кожаное кресло, плотно утвердил на полу обутые в ботинки сорок седьмого размера ножищи и воинственно выдвинул вперед челюсть. Прежде чем инспектор успел что-нибудь сказать, Вульф спросил, не желает ли тот пива.

— Желаю, будь я проклят! Что это за бред насчет убийства? Неужели никто не может спокойно помереть во всех пяти округах Нью-Йорка без того, чтобы вы не попытались влезть и состряпать для себя очередное дело?

— В данном случае у меня нет клиента, — холодно ответил Вульф.

— Чушь! — проревел Кремер и воткнул в свою пасть незажженную сигару. Надо сказать, что мне ни разу не доводилось видеть, чтобы он ее зажигал.

— Платят мне или нет, для вас не должно иметь ни какого значения. Скорее, вас должно интересовать, почему я считаю, что Хэрриет Хаверхилл была убита.

— О'кей, — рявкнул в ответ Кремер. — Скажем так — мне любопытно. О, спасибо, Фриц, — вежливо поблагодарил он, когда на маленьком столике рядом с ним появилось холодное пиво и стакан.

— Вам, наверное, известно, что я на этой неделе поместил в «Таймс» объявление, — сказал Вульф, немного переместив свои объемы в кресле.

— Да, я видел его. Мне сразу следовало бы сообразить, что это начало новых неприятностей.

Вульф полностью проигнорировал этот комментарий.

— В результате этой публикации в среду меня посетила Хэрриет Хаверхилл в сопровождении своего адвоката мистера Дина. Речь шла о «Газетт» и в первую очередь о том, в какой степени остальные акционеры склонны продать свои активы мистеру Макларену.

— И? — сказал Кремер, опустошив одним глотком стакан чуть ли не наполовину.

— Мне показалось, она считала весьма вероятной продажу детьми покойного мужа и племянником их пакетов акций.

— Вот вам и мотив для самоубийства, — триумфально возвестил Кремер, размахивая обслюнявленной сигарой. — Она теряла свою газету.

— Нет, сэр. В это я не могу поверить. Я видел ее достаточно долго, чтобы понять, что эта женщина полностью лишена суицидных склонностей. Она прекрасно владела собой, была преисполнена чувством собственного достоинства, и ее характер не позволил бы ей сдаться перед трудностями, покончить с собой и признать таким образом свое поражение.

— Теперь мы начали играть в психиатра-любителя, — ухмыльнулся Кремер. — Ну да ладно, позвольте мне изложить факты. Во-первых, Хэрриет Хаверхилл была обнаружена мертвой в своем собственном кабинете со своим собственным пистолетом в руке. Во-вторых, смерть наступила от выстрела в голову, выстрела из этого пистолета. В-третьих, на оружии были обнаружены отпечатки только ее пальцев. В-четвертых, у леди был весьма трудный день. Мы беседовали с ее приемными детьми, и те сообщили нам, что проинформировали ее о своем твердом намерении продать свои акции Макларену. Племянник — как бишь его зовут? Скотт, кажется, — колебался, но все же склонялся к тому, чтобы сграбастать денежки и сбежать. Мы беседовали с Маклареном, который сказал, что его встречу с миссис Хаверхилл в тот день вряд ли можно назвать сердечной. Он сообщил ей, что ему продают большую часть акций «Газетт», и даже предложил выкупить пакет, принадлежавший миссис Хаверхилл. По-видимому, после этого она за ухо вывела его из своего кабинета.

— В котором часу это случилось?

— Он утверждает, что в самом начале седьмого. Разговор они начали в пять тридцать.

— Кто видел миссис Хаверхилл после того, как удалился мистер Макларен?

Кремер наклонился вперед в кресле и ответил:

— Никто. Но что это доказывает? Секретарь, которая занимает маленький кабинет радом с апартаментами миссис Хаверхилл, ушла домой в пять тридцать, сразу после того как проводила мистера Макларена к хозяйке. Она постоянно уходит в это время.

— Не кажется ли вам странным тот факт, что миссис Хаверхилл не оставила предсмертной записки?

Кремер сунул сигару в рот и ответил:

— Вы разделяете всеобщее заблуждение, что каждый, кто кончает с собой, оставляет прощальное послание. В этом городе в прошлом году примерно половина всех самоубийц не посчитала нужным объяснить, почему они так поступили. Думаю, что она была настолько подавлена после ухода Макларена, что действовала импульсивно — полезла в ящик, где лежал пистолет и… — Он развел руками.

— Чепуха! — воскликнул Вульф. — Эта женщина не стала бы убивать себя ни при каких обстоятельствах.

— Нет, вы только послушайте этого эксперта! — выпалил Кремер, заливаясь краской гнева. — Сколько времени вы с ней говорили? Двадцать минут? Полчаса? И после этого вы беретесь утверждать, что знаете, как она могла прореагировать на самый серьезный кризис в своей жизни, — сказал он, поднялся на ноги и, вытащив изо рта полуизжеванную сигару, швырнул ее в корзину для бумаг, промахнувшись, как всегда, не менее чем на фут. — Женщина трагически погибла, а вы хотите извлечь выгоду из этого печального события. Что же, помните, что вы можете работать, только пока у вас имеется лицензия, — закончил он.