Смерть в хрустальном дворце

– Где проклятый Фицрой?! – воскликнул Бертрам. Он встал и принялся мерить шагами помещение. Сделав пару поворотов, он остановился. – Кстати, Эфимия, я ужасно сожалению, что ты замешана в этом деле. К нам оно не имеет никакого отношения, и на этот раз все кажется особенно неприятным.

– Спасибо, Бертрам. При других обстоятельствах я стала бы заверять тебя, что являюсь равным партнером во всем, но на этот раз я понимаю твое желание меня защитить. У нас в руках судьба народов двух стран, это очень тяжелая и совсем не желанная ноша, – ответила я, и при этом в груди у меня потеплело от мысли, что Бертрам хочет защитить меня от суровой реальности окружающего мира. Бывали времена, когда подобные намерения вызвали бы у меня злость, но теперь я уже видела мир таким, какой он есть, и хотела от него защититься. Я сама, естественно, готова была сделать то же для него. – Но давай вернемся к нашим подозреваемым. Главным остается Готтлиб. Мы знаем, что Фицрой подозревал его из-за того, что Фридрих появился в последнюю минуту. Сам Готтлиб даже не упомянул, что человек, место которого он занял, умер. Я нахожу это очень подозрительным.

– Он мог считать, что мы как раз так и подумаем. Черт побери! Ты прекрасно знаешь, что я думаю. Кроме того, тебе не кажется, что фон Риттер на самом деле хотел, чтобы помощник был ему знаком?

– Вполне возможно, – согласилась я. – Но они ведь на самом деле спорили.

– И фон Риттер допускал такое поведение. У меня есть теория по этому поводу. Но продолжай, – предложил Бертрам.

– Портера я нахожу отталкивающим типом, но не думаю, чтобы он стал рисковать карьерой, да и причин убирать фон Риттера у него, похоже, не было.

– Мы знаем, что Портер любит находиться в центре внимания, – напомнил Бертрам. – Может, тут есть какая-то связь.

– Роберт Дрейпер явно считает себя освежающе честным, – продолжала я. – Я считаю его заурядным и отталкивающим, но именно он представил нам наиболее четкую картину случившегося.

– Ты думаешь, что он говорит правду? – спросил Бертрам.

Я кивнула:

– Он знает, что мы можем проверить все, что он сказал, причем не только с помощью членов делегации, но и по показаниям других свидетелей, которые записала полиция. На самом деле нам следует сейчас этим заняться. Думаю, что лучше всего происходившее видели те, кто находился на некотором удалении.

Бертрам тяжело вздохнул и повернулся к кипе бумаг, которые нам оставила полиция.

– Как ты думаешь, мы можем попросить принести нам чаю? – спросил он.

– Ты на самом деле хочешь чаю из этого кафе? – уточнила я.

– Черт побери! – воскликнул Бертрам. – Прости, Эфимия. Кстати, мы будем рассматривать продавщицу в качестве подозреваемой?

– Я думаю, что следует попросить Майкла ее проверить – кто она и откуда, – сказала я. – Но она не могла быть уверена, что чай предназначается для фон Риттера и что он вообще захочет чаю. Я думаю, что это очень маловероятная кандидатура.

– Хорошо, – согласился Бертрам. – У нас достаточно подозреваемых. – Он пододвинул к себе кипу бумаг и разделил ее на две части, половину отдал для изучения мне. – Интересно, как там дела у Рори?

– Чем скорее мы с этим закончим, тем скорее сможем это выяснить, – ответила я и склонила голову над показаниями первого свидетеля.

Полиция поработала очень дотошно. Мы смогли подкрепить описание сцены Дрейпером. Все свидетели также говорили, что сам Дрейпер находился за отдельным столиком, стоявшим на некотором удалении от остальных. Там он в одиночестве наслаждался пирожным во время незапланированного перерыва. Официант подтвердил, что во время обеда Дрейпер долго спорил с Портером и просто не успел съесть большую часть того, что подавали. Из-за чего именно они спорили, было неясно. Майкл еще не вернулся, но становилось понятно, что мы почти не продвинулись вперед. Мы исключили Габермана. Дрейпер, похоже, находился слишком далеко. Мы считали Байерсдорфа маловероятной кандидатурой. Мы соглашались, что наиболее вероятным подозреваемым является Готтлиб, но не видели подходящего мотива. Элджернона Портера исключать было нельзя, но мы опять же не видели оснований, чтобы включать его в списки подозреваемых. По крайней мере, мы знали, что Готтлиб и фон Риттер спорили.

– Поэтому я ставлю его на первое место, – объявила я.

– Первое место на виселице! Мы не можем позволить себе ошибиться, – сказал Бертрам.

– Надеюсь, Кембридж найдет доказательства смерти по естественным причинам.

– Если бы нашел, то, думаю, он бы уже связался с нами. Мы знаем, что у фон Риттера случился сердечный приступ. Мы не знаем, был ли он вызван химически, – заметил Бертрам.

– А когда-нибудь узнаем? – спросила я.

– Если не будет признания, то шансов практически нет, – ответил Бертрам.

Я принялась стучать кулаком по столу и стучала, пока рука не заболела.

– Да будь оно все проклято! Я хочу вернуться к Рори и Риченде.

– Мы можем сказать, что считаем случившееся сердечным приступом, – заметил Бертрам. – И это в любом случае может оказаться нашим выводом. Доказательств практически нет. Можем сберечь время и прямо сейчас на этом остановиться.