Смерть у бассейна

Но Герде эта задача оказалась непосильной. Казалось бы, все должно получаться как надо, ведь она нажимала более или менее в том направлении! Машины следовало бы делать так, чтобы они не издавали такого жуткого скрежета.

«В общем, — думала Герда, начиная подъем по Мершем Хилл, — эта поездка проходит не так уж плохо».

Джон все еще витал где-то и не заметил прямо-таки трубного рева в коробке, когда показался Кройдон. Тут она оптимистично, (ибо машина набирала скорость) переключила на третью — и мотор тут же заглох. Джон очнулся от своих грез.

— Ты не нашла удачнее места для переключения скоростей, кроме как на подъеме?

Герда стиснула зубы. Теперь уже близко. Она предпочла бы ехать туда еще несколько часов, пусть бы даже Джон и вышел из себя.

Но они уже едут Лемешным Кряжем, а вокруг них — пламенеющие осенние леса.

— Так удивительно — из Лондона попасть сюда, — воскликнул Джон. — Подумай, Герда, а мы почти все время торчим в своей тусклой гостиной и распиваем чай.

Их полуосвещенная гостиная встала перед глазами Герды мучительно-прекрасным видением. О, если бы сидеть сейчас там!

— Местность выглядит прелестно, — героически проговорила она.

Крутой спуск с холма. Теперь спасения нет. Смутная надежда на избавляющее от кошмара вмешательство чего-то не сбылось. Вот они и приехали.

Когда они въезжали, она немного утешилась, завидя Генриетту, сидящую на перилах с Мэдж и высоким худощавым мужчиной. Она испытывала какое-то доверие к Генриетте, не раз внезапно приходившей ей на помощь, когда дела оборачивались совсем худо.

Джон тоже рад был видеть Генриетту. Самое прекрасное в жизни — это после роскошной картины осени и спуска с холмов встретить здесь Генриетту. Она была в его любимом наряде: в зеленом твидовом костюме, который так гармонировал с окружающей природой. Она сидела, вытянув длинные стройные ноги. Ему не было необходимости говорить с ней сейчас — один быстрый взгляд, мимолетная улыбка… Ему достаточно было знать, что она здесь и ждет его, представляя, каким пустым и невеселым был бы уик-энд без нее.

Приветствовать их вышла леди Энгкетл, которой ее такт предписывал по отношению к Герде куда большую теплоту, чем была бы уместна с другим гостем.

— Ну до чего же я счастлива вас видеть, Герда! Мы же век не виделись! И Джон!

Становилось ясно, что Герду ожидали с пылким нетерпением, а Джон — лишь приложение к ней. Такая несуразица сразу вогнала Герду в столбняк неловкости.

— Вы знакомы с Эдвардом Энгкетлом? — продолжала Люси.

Со словами: «По-моему, нет» Джон кивнул Эдварду. Вечернее солнце зажгло золото волос Джона, подчеркнув голубизну глаз. Так мог выглядеть сошедший на берег викинг Вильгельма Завоевателя. Его голос, низкий и звучный, был приятен для слуха, и магнетизм всей его личности покорял окружающих. Увы, Эдвард, по контрасту с Джоном, выглядел бескровным, слишком бесцветным. Угловат, сутул, словно привидение старого замка…

Генриетта предложила Герде осмотреть огород.

— Люси, конечно, потащит нас любоваться каменным садом и осенними клумбами, — говорила она по дороге. — Но мне всегда были по душе огороды — милей и приятней. Можно посидеть возле огуречных грядок или зайти в теплицу. Никто не беспокоит, да и есть что пожевать.

Они и правда нашли перезрелый горох. Генриетта ела его сырым, а Герде он не понравился. Она была рада ускользнуть от Люси, сегодня еще более оживленной, чем обычно. Зато с Генриеттой Герда говорила почти воодушевленно. Вопросы Генриетты были таковы, что у нее всегда было что ответить. Через десять минут Герда почувствовала себя куда лучше и начала думать, что уик-энд, в конце концов, может оказаться не так уж страшен.

Зена ходит в школу и ей только что подарено новое платье. Герда пространно его описала. Да, и новый магазин кожаных изделий тоже очень мил. А правда ли, интересовалась Генриетта, так легко самой сплести сумку? Герда должна ей показать.

До чего же, в самом деле, легко сделать так, чтобы Герда выглядела счастливой, и как этот счастливый вид ее разительно преображает! «Бедняжка сейчас свернется клубком и замурлыкает», — подумала Генриетта.

Они сидели, довольные, на углах парниковых рам, и солнце, теперь уже низкое, создавало видимость летнего дня. Внезапно они обе замолчали. Безмятежность сползла с лица Герды. Плечи ее поникли. Она вздрогнула, когда Генриетта заговорила.

— Почему ты приезжаешь, если ненавидишь все это?

Герда торопливо начала:

— Да нет. Не знаю, с чего ты это взяла…

На миг запнувшись, продолжала:

— Это ведь так здорово — укатить из Лондона, а леди Энгкетл просто ужасно добрая.

— Люси? Ничего подобного.

Герду это слегка ошарашило.

— Да нет же. Она всегда так любезна со мной.

— У Люси прекрасные манеры и она умеет быть приятной. Но она скорее жестокая женщина. Это, я думаю, оттого, что она понятия не имеет, как думают и что чувствуют люди обыкновенные. И тебе ненавистно бывать здесь, Герда! Ты же это знаешь. Так чего ради приезжать с такими чувствами?

— Ну, видишь ли, это нравится Джону.

— О, Джону тут по душе. Но ты бы могла отпускать его одного.