Смерть у бассейна

Герда покачала головой. Резать мясо? Но она не могла припомнить, с какой стороны положено втыкать нож. Возможно, конечно, что Льюис развернула блюдо правильно. Но она порой путала, а Джон всегда злился, если мясо порезано неправильно. И Герда с безнадежностью осознала, что, когда это проделывала она, непременно так и оказывалось. Ну вот, подливка совсем остыла — уже подернулась салом. Она должна отправить блюдо на кухню. Но если как раз придет Джон…

— конечно, он тут-то и появится. Ее неприкаянная мысль описывала круги как загнанный зверь.

Развалясь в кресле, постукивая ладонью по столу и сознавая, что наверху его ждут к обеду, Джон Кристоу был, однако, не в силах заставить себя подняться.

САН-МИГУЭЛЬ… СИНЕЕ МОРЕ… ЗАПАХ МИМОЗ… АЛАЯ СКАБИОЗА НА ФОНЕ ЗЕЛЕНИ ЛИСТВЫ… ЖАРКОЕ СОЛНЦЕ… ЭТА БЕЗНАДЕЖНОСТЬ ЛЮБВИ И МУК…

«Господи, только не это, — подумал он. — С меня хватит…» Ему захотелось вдруг никогда не знать Вероники, не быть женатым на Герде, не встречать Генриетту…

Миссис Крэбтри стоила целой роты таких. Как худо было ей под вечер на той неделе. А он был совершенно доволен реакциями. Она свободно могла переносить 005. И вдруг этот тревожный рост токсикоза, а реакция ДЛ становится отрицательной вместо положительной. Старая перечница лежала мрачная, тяжело дыша, буравя его злобным, неукротимым взглядом.

— В морскую свинку меня превращаете, а, дорогуша? Опыты ставите — вот хорошенькое дело!

— Мы хотим помочь вам, — сказал он, улыбаясь.

— Опять за свои сказки! — она вдруг ухмыльнулась. — Да нет, чего уж вас крыть. Валяйте, доктор. Кому-то же надо быть первым, верно? Меня девчонкой, помню, завили. Тогда и вполовину так больно не было. Выглядела я потом вроде негра. Гребенку не могла продрать. Но тогда это была забава мне. Теперь вы можете мной позабавляться. Уж я-то выдержу.

— Чувствуете себя неважно? — он держал руку на ее пульсе. Его жизненная сила передавалась тяжело дышащей старухе.

— Вроде угадали: чувствую жутко! Что, не выходит, как вы думали, а? Не переживайте. Не падайте духом. Я двухжильная, все стерплю!

Джон Кристоу сказал с уважением:

— Вы славная. Хотел бы я, чтобы все мои больные были такими.

— Я выздороветь хочу — вот в чем дело! Хочу выздороветь. Мамаша прожила до 88, а когда бабушка преставилась, ей было 90. Все наши живут долго, все.

Он уходил пристыженным, озадаченным, полным сомнений. Он был так уверен в правильности выбранного лечения. Где он проглядел ошибку? Как снизить токсикоз и поддержать гормональный уровень? Надо же быть таким самоуверенным, считать как дважды два, что он обошел все препоны!

И вот тогда-то, на ступенях больницы св. Христофора безнадежное отчаяние вдруг сломило его — вражда ко всей этой тягостной, опостылевшей работе в больнице. И, как по контрасту ко всей этой жизни, он вспомнил Генриетту, ее красоту, свежесть, здоровье, лучащееся жизнелюбие — и слабый цветочный запах ее волос.

Он отправился прямо к ней, коротко известив по телефону домашних, что у него вызов. Вбежав в студию, он без лишних слов схватил Генриетту в объятия, что было новинкой в их отношениях. Лишь испуг и удивление увидел он в ее глазах. Она высвободилась из его рук и предложила выпить кофе. Разгуливая по студии, она задавала ничего не значащие вопросы, вроде того — прямо ли он к ней из больницы или нет. А он не хотел говорить о больнице, он хотел любви Генриетты, а больницу, старую Крэбтри, болезнь Риджуэя и всю прочую дребедень, какая только есть, выкинуть из головы.

Но, сперва неохотно, а потом все подробнее, отвечал на ее вопросы, а вскоре уже расхаживал взад и вперед, разразившись потоком специальных объяснений и гипотез. Иногда он умолкал, соображая, как бы выразиться понятнее.

— Видишь ли, есть такая реакция…

— Да, да. Реакция ДЛ должна быть положительной, — быстро вставила Генриетта, — я понимаю, продолжай.

— Откуда ты знаешь о реакции ДЛ? — строго спросил он.

— Я достала книгу…

— Что за книга? Чья?

Она указала на маленький письменный стол. Он фыркнул.

— Скобелл? Чушь. Совершенно ненадежный источник. Вот что, если уж хочешь читать что-нибудь — не надо…

— Я лишь хотела понять некоторые термины из тех, что употребляешь ты. Ровно настолько, чтобы не останавливать тебя поминутно для разъяснений. Продолжай, я тебя хорошо понимаю.

— Ну, — проговорил он с сомнением, — не забывай только о несерьезности Скобелла.

И продолжал. Он говорил два с половиной часа. Произвел анализ препятствий, дал оценку возможностям, обрисовал вероятные теории. Он помнил о присутствии Генриетты. Не раз, когда он останавливался, ее быстрая реакция подталкивала его. Джон явно увлекся, и самоуверенности у него поубавилось. Он понял — Исходная теория верна. Способ борьбы с интоксикацией имелся, и не один.

Ему теперь все стало ясно. Он займется этим завтра же с утра. Позвонив Нейлу, велел испробовать комбинацию двух растворов. Да, испробовать. Господи, он и не собирался отступать!

— Не могу больше, клянусь, не могу. — И, повалившись, уснул как убитый.

Когда он проснулся, Генриетта улыбалась ему, накрывая стол к завтраку, и он улыбнулся ей в ответ.