Смерть стоит за дверью

— Мы собирались отвезти Хейдена домой после пробежки, — обратился он ко мне. — Но вы, вероятно, хотите забрать сына пораньше. Надеюсь, у вас ничего не случилось?

Дат, похоже, решил, что мне срочно потребовалось проспаться после ночного кутежа, и отнесся к этому с сочувствием, видя во мне товарища по несчастью. А меня вдруг охватило чувство благодарности и некоторой вины перед этим человеком.

— Все хорошо, — ответила я. — Мы собирались сделать покупки, прежде чем в торговые ряды нахлынет толпа. — Взглянув на часы, я увидела, что они показывают половину седьмого, и на улице еще не совсем рассвело. Глаза резало, как будто в них насыпали песка, а на лице после сна в машине наверняка остались складки. — Я вскочила с постели и сразу же села за руль, а надо бы сначала выпить чашечку кофе, — сказала я шутливым тоном, желая позабавить Дага.

Даг добродушно улыбнулся и посмотрел в сторону дома, в дверях которого стояли Гэбби и Калеб, ухватившийся за полу ее халата и с отсутствующим видом почесывающий за ухом. Из-за спины у них, растерянно хлопая глазами, выглядывал Хейден.

— Доброе утро, ребята. Вот решила заехать и забрать своего малыша, чтобы опередить эти ужасные субботние толпы.

— Какие еще толпы? — удивился Хейден.

Я еще не придумала, что ответить сыну. В памяти ожили воспоминания о прошлой ночи, и, быстро осмотрев улицу, я с облегчением убедилась, что на ней нет ничего подозрительного.

— У меня есть для тебя сюрприз, — выдумала я на ходу, прекрасно понимая, что очень скоро придется пожалеть о своих необдуманных словах. — Чем быстрее ты соберешься, тем скорее узнаешь, какой именно.

Стоя перед машиной, Даг начал делать упражнения на растяжку. Когда мальчики скрылись в доме, он обратился ко мне:

— Зайдите в дом, Гэбби угостит вас чашечкой кофе, это хорошо взбадривает после ночных бдений. — Вдруг он указал на машину. — Смотрите, кто-то оставил записку. Наверное, вы так торопились, что не заметили ее раньше. — Извинившись еще раз за вторжение, я поймала на себе озадаченный взгляд Дата. Немного помедлив, он повернулся и трусцой побежал по улице.

Маленький белый конверт был прижат стеклоочистителем к лобовому стеклу, а я даже его не заметила. Утренний воздух стал вдруг еще холоднее. Схватив конверт, я запихнула его в карман джинсов, словно боялась обжечь руки.

Кухня Гэбби, выкрашенная в яркий лимонно-желтый цвет, напоминала пасхальное яйцо, и я подумала, что долгое пребывание в окружении таких интенсивных красок может довести человека до исступления. Но пахло здесь изумительно вкусно, и я с благодарностью выпила чашку горячего кофе, пока Гэбби раскладывала на бумажном полотенце нарезанный полосками бекон и ставила его в микроволновую печь.

— Насколько мне известно, мальчишки всю ночь смотрели кино. — Она зевнула. — Когда мы утром спустились вниз, телевизор еще работал. Не беспокойтесь, у нас взрослые программы недоступны для детей.

Я и не беспокоилась, так как канал «Эм-ти-ви» — самое непристойное из всего, что можно увидеть по телевизору в доме у Макферсонов. Гэбби и Даг входят в число пассивных членов методистской церкви в Кэри и являются людьми консервативными, глубоко и добровольно заблуждающимися относительно большинства вопросов, которые ставит перед нами жизнь. Однако при этом они отличаются добротой и благородством и часто почти совсем забывают о своих снобистских наклонностях. Одним словом, очень приятные люди, хотя ничем особенным не выделяются среди остальных местных жителей. Я усиленно поощряла дружбу Хейдена и Калеба с того момента, как они встретились в школьном автобусе прошлой осенью. Мне хотелось, чтобы, несмотря на своеобразную атмосферу, сын чувствовал себя в этом городе комфортно, и я стремилась обеспечить ему пусть и лишенное яркости, но безопасное будущее.

Хейден отправился в детскую, чтобы собрать вещи, и вернулся на кухню, держа в руках спальный мешок и маленький чемоданчик, куда я положила зубную щетку и смену белья. С первого взгляда было ясно, что он не воспользовался ни тем, ни другим, но ведь поначалу его не собирались забирать домой так рано. Волосы сына были взъерошены и выглядели так трогательно, что при виде этой картины я всегда испытывала неудержимый прилив нежности к своему ребенку. Хейден с Калебом придумали собственный, никому, кроме них, не известный язык для общения, и тут же принялись гудеть и жужжать друг перед другом, покатываясь со смеху и с умным видом кивая, как будто и в самом деле понимали свою тарабарщину.

— Мальчики, я ведь запретила вам заниматься в доме этой чепухой, — рассеянно проговорила Гэбби. Наверное, говорить с сыном более строгим тоном она не умела, и это вселяло в меня оптимизм. Поморщившись, она потерла виски. — Вчера я выпила два лишних бокала вина, превысила обычную вечернюю норму перед выходными. Когда до меня наконец дойдет, что нельзя пускаться во все тяжкие, как в двадцать пять лет?