Смерть стоит за дверью

Перед глазами проносились обрывочные, похожие на вспышки воспоминания. Когда я старалась сосредоточиться, все мое существо сопротивлялось, но я снова и снова мысленно возвращалась в мастерскую Рэнди. Однако воспроизвести полную картину так и не удалось. Я помнила, как открыла шкаф, в котором нашла компьютерный монитор, пустой и безмолвный, а на выдвижной полке ниже стояла клавиатура. Стены шкафа были оклеены цветными фотографиями с изображением отдельных частей лица и тела. Рассеченный подбородок, чьи-то окровавленные зубы, обнаженные мышцы… Изображенные на некоторых снимках сцены казались специально смоделированными: разорванные в клочья тела, окровавленные куски плоти на натертом до блеска деревянном полу или простынях, пропитавшихся кровью. Похоже на картинки из документальных книжек о различных преступлениях, которые я читала во время беременности, за исключением того, что самые страшные места не были затемнены или смазаны. На изуродованных телах я видела лица с пустыми глазницами. Иногда вместо глаз вставлены различные предметы наподобие полированных камешков, игральных кубиков с «шестеркой» или миниатюрных пружинок. На одном снимке на том месте, где когда-то был глаз, сидела луковица, из которой рос неизвестный цветок.

Наткнувшись на стул на колесиках, я едва не вскрикнула и машинально закрыла рот рукой. Этот жест всегда выглядел неестественным, уместным лишь в кино и на театральной сцене, но здесь, в мастерской, я повторила его непроизвольно, словно хотела защититься от витавшей в воздухе заразы. Казалось, стоит сделать хоть один вздох, и если я не умру на месте, то до конца дней останусь зачумленной. Птицы на улице страшно галдели. Похоже, они передрались, когтями вырывали друг у друга перья и выклевывали черные бусинки глаз. В ушах стоял шум крыльев. Отодвинув в сторону стул, я на трясущихся ногах направилась к двери, а потом что есть духу побежала к дому. Нужно было срочно найти номер телефона и хоть кому-нибудь позвонить.

Кроме фотографий, там было еще кое-что. Рядом с компьютером стояло мелкое блюдо, дюйма три глубиной, наполовину заполненное похожей на молоко жидкостью. К краю блюда были прислонены два кровоостанавливающих хирургических зажима, в которых, в самом центре блюда, был закреплен шар размером с мячик для игры в пинг-понг, похожий на огромную жемчужину, пронизанную прожилками лопнувших сосудов. Тягучий сгусток ткани, образовавшийся в том месте, где стальной инструмент сжал шар, напоминал белок куриного яйца. Я сразу поняла, что передо мной, хотя никогда прежде не видела ничего подобного. В воспаленном мозгу назойливый голос шептал: «В этой миске находится человеческий глаз, помещенный в консервант». На другом краю блюда, как раз напротив хирургических зажимов, лежал скальпель. На настольном компьютере я заметила маленькие тоненькие ломтики, разложенные будто для анализа.

Тод Клайн окинул меня понимающим взглядом и покачал головой.

– Нина, Рэнди хочет, чтобы его поймали. В конечном счете типы вроде него именно так и поступают. Нагонят на всех страху, а потом хотят получить награду в виде всеобщего признания за свои «подвиги», которые, по их мнению, под силу только сверхчеловеку. Следователь-профайлер рассказывал нам об их замашках несколько лет назад, после того как произошло несчастье с семьей Рено.

– Типы? – переспросила я, как будто не понимая, о ком идет речь, и на секунду превращаясь в обычную провинциальную домохозяйку. – Господи, Тод! Мы же сидели рядом в церкви!

– Простите, Нина, – тихо сказал Клайн, – но то, что я увидел в мастерской… Поймите, речь идет не о внезапном срыве, и Рэнди не находился в состоянии аффекта.

Возразить было нечего.

Тод вышел из кухни, оставив меня наедине с горьким сознанием, что он абсолютно прав и весь этот кровавый ужас продолжается много лет, возможно, в течение всей жизни Рэнди. Во всяком случае, той ее части, которую мы прожили вместе. Клайн упомянул еще одно обстоятельство, которое не было сил признать. Он тоже заглядывал в шкаф и, знаю, увидел там кое-что. И я не могла не заметить той проклятой фотографии на стенке, приколотой рядом с компьютером, прямо на уровне глаз человека, сидящего за ним и блуждающего одному Господу известно по каким сайтам в Интернете. На фотографии был изображен маленький мальчик, лежащий в грязи, среди прошлогодней листвы, в каком-то заброшенном овраге. Шея ребенка была неестественно изогнута, а лицо с пустыми глазницами застыло в безмолвном крике. Лицо Таил ера Рено.

Глава 15