Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

До приезда чиновника для поручений из Ковенской губернии необходимо было проверить некоторые обстоятельства и собрать сведения. Власков вначале не знал, с чего начинать поиски нотариуса, который заверил духовное завещание. Не будешь же объезжать всех по списку? Хотя можно было начать с имеющих конторы поблизости. Но потом он всё-таки решился обратиться к господину Варламееву. Действительно, оказалось, что в Петербурге Власов не имел родственников. Жил Николай Иванович безвыездно в столице. С имения, полученного в наследство, получал только деньги. Один раз он встречался с шумным господином, занимавшимся управлением хозяйства. Лев Борисович, невысокий мужчина шестидесяти с лишком лет, был толстяком с отвисшим брюшком, но при этом — подвижным и деятельным. Наговорил новому хозяину с три короба, наобещал золотые горы и уехал. И в самом деле не обманул, регулярно присылал оговоренную сумму. Власов не пытался узнать, обманывает ли его управляющий, рассуждая: каждый живёт так, как позволяет совесть, а если не совесть, так складывающиеся обстоятельства.

— Простите за вынужденное беспокойство, Александр Андреевич, — Власков смущённо улыбался, словно явился в Военно-медицинское управление к архивариусу Варламееву с нижайшей просьбой, — но так складываются обстоятельства.

— Здравствуйте, Николай Семёнович, — хотя лицо архивариуса не выражало никаких эмоций, но некоторая бледность выступила на щеках, и глаза загорелись неприязнью. — Вы нашли убийцу?

— Увы, — развёл руками чиновник для поручений, — обнаружить преступника нам пока не удалось, но мы уверены, что идём верным путём.

— Тогда что привело вас ко мне? — голос звучал отнюдь не приветливо, даже с каким-то непонятным вызовом.

— Вы же были одним из близких приятелей господина Власова?

— Допустим, был.

Николая Семёновича покоробило это «допустим», но он не подал вида.

— Видимо, он делился с вами некоторыми секретами?

— Возможно.

— Александр Андреевич, у Николая Ивановича имелось завещание?

— Конечно, — Варламеев не выказал удивления.

— Не будете ли вы так любезны назвать мне фамилию человека, приложившего руку к написанию сего документа?

— Воздвиженский Дмитрий Иванович, адрес — Невский, сто восемь, — торопливо сказал архивариус, словно хотел быстрее донести сведения до сыскного агента, потом столь же торопливо добавил: — если мне не изменяет память.

— Может быть, вам известно и содержание документа?

— Нет, мне Николай ничего не говорил. Возможно, Карл знает о нём.

— Вы говорите о прапорщике фон Линдсберге?

— Да.

— Власов отличался скрытным характером?

— Я бы так не сказал, — после этих слов Варламеев словно бы споткнулся, затем продолжал: — но иной раз в нём появлялось некое чувство таинственности, и то, что он не хотел озвучить, из него было не вытянуть никакими железными клещами.

— Благодарю, Александр Андреевич. Значит, Невский, сто восемь.

— Я не уверен, но, кажется, так.

Контора нотариуса Воздвиженского находилась в первом этаже вышеуказанного дома. Несколько помещений занимало само заведение, а этажом выше в шести комнатах расположился Дмитрий Иванович с семейством.

Степенного вида господин принял Власкова сразу же — видимо, выдалась свободная минута.

— Садитесь, — нотариус плавным жестом указал на кресло, стоящее у окна возле невысокого журнального столика. — Извините, не расслышал вашего имени-отчества.

— Николай Семёнович, — подсказал сыскной агент, — чиновник для поручений при начальнике сыскной полиции Власков, — ещё раз представился он.

— И что потребовалось сыскной полиции от меня? — с недоумением посмотрел на Николая Семёновича Воздвиженский. — Вроде бы я не телефонировал к вам?

— Простите, но по служебной надобности приходится отвлекать вас от дел. У вас заверял духовное завещание некий Власов…

— Извините, я многим помогаю составлять и заверять документы, не только духовные. А Власов — довольно распространённая фамилия.

Дмитрий Иванович лукавил — Николая Ивановича он помнил довольно хорошо. Последний довольно часто обращался к Воздвиженскому за помощью.

— Николай Иванович Власов, проживающий в Гродненском переулке.

— Припоминаю, но, увы, вам лучше обратиться к господину Власову, ежели он позволит вам заглянуть в завещание.

— К великому прискорбию, Николай Иванович уже никогда не сможет дать согласия.

На лице Воздвиженского появилось заинтересованное выражение.

— Не смею предположить ничего трагического, но… господин Власов жив? — чуть ли не шёпотом спросил Дмитрий Иванович.

— Николая Ивановича, — Власков сделал паузу, — убили, поэтому он не сможет дать нам согласия на прочтение завещания.

— Убили? — так же тихо переспросил Воздвиженский.

— Да.

— Какое несчастье!

— Для кого? — с едва скрываемым раздражением спросил Власков.

— Как для кого? Для родственников и друзей Николая Ивановича!

— Дмитрий Иванович, теперь вы можете мне сказать, кто упомянут в завещании?

— Николай Семёнович, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно.

— Я не могу полагаться на слова даже чиновника для поручений. Вы меня поймите, я вынужден хранить тайну до тех пор, пока не удостоверюсь в ваших словах.