Смерть под псевдонимом

С Колей без Лени было совсем неинтересно, тем более что он повзрослел, говорил уже ломающимся голосом и стал каким-то нервным. Объяснила все баба Катя, у которой теперь были другие дачники, но к Наде она относилась по-прежнему неплохо. Оказалось, в эту зиму Колины родители развелись. Отец ушел из семьи, да еще как-то плохо, не по-людски, со скандалом. Мама Коли до того на него обиделась, что перевела Колю на свою фамилию, и он не возражал, видно, принял ее сторону. Теперь он был не Никандровым, а Петуховым, и строго следил, чтобы никто не путал, один раз даже подрался с местным мальчишкой. Впрочем, всем было все равно, никто его не дразнил.

Август выдался дождливый, и Надя с большой радостью уехала из Подосиновки, когда лето подошло к концу.

Мария думала, что после такого тяжелого и нервного дня она мгновенно заснет, но не тут-то было: ей было то жарко, то холодно, чужой диван казался чересчур жестким, а когда она все же начала засыпать, за окном взвыла чья-то автомобильная сигнализация. Мария вскочила, плотно закрыла окно, выпила воды и снова легла.

Наконец перед глазами поплыли какие-то туманные картины, и она провалилась в сон.

Но и этот сон не принес ей покоя.

Марии снилось, что она от кого-то убегает. У нее за спиной раздаются приближающиеся шаги, странные, неровные, словно спотыкающиеся шаги, внушающие непонятный мистический страх. Мария вскакивает в первый попавшийся автобус, пересаживается на трамвай, потом спускается в метро, пытается затеряться в толпе, но шаги за спиной не затихают, наоборот, они становятся все ближе и ближе. Наконец она оборачивается и видит, что за ней следует человек, лицо которого закрыто высоко поднятым воротником. Человек этот прихрамывает на левую ногу, потому так странно звучат его шаги.

Мария понимает, что больше не может бежать и прятаться, это ей все равно не поможет, она идет навстречу своему преследователю, пытается заглянуть в его лицо…

И тут она проснулась.

За окном занимался рассвет, простыня под ней сбилась в комок.

Мария долго лежала, пытаясь унять колотившееся сердце. Было ужасно противно лежать на влажной от пота простыне. Может быть, она заболела? Да нет, это просто плохой сон. Да, в последнее время ей только такие и снятся.

Чтобы не заснуть и не окунуться опять в тот же самый кошмар, она стала вспоминать свою жизнь с Сундуковым. Зачем? Вот уж что лучше поскорее забыть.

«То был кошмар во сне, а этот будет наяву», – усмехнулась она.

Но воспоминания лезли в голову сами.

Как он ей нравился, когда они познакомились! Большой, уверенный в себе мужчина. Твердо знает, чего хочет. Он рассказывал ей об этом долго и в подробностях: как организует свое издательство, как сделает его самым крупным в городе и станет конкурировать даже с Москвой. Ей так импонировала его увлеченность делом, он был уверен, что все у него получится. Она никогда раньше не встречала таких людей, он был полная противоположность ее мужу.

Что уж Сундуков тогда нашел в ней, до сих пор непонятно. Хотя, кажется, он был ей всерьез увлечен, раз предложил выйти за него. Вот она, Маша, действительно его полюбила – за твердость, за размах, за то, что у него есть цель в жизни. Она согласилась, не долго думая, – хотелось уехать в большой город, заняться настоящим большим делом, хотелось своего дома и детей. Ей очень хотелось детей.

Но не получалось. С детьми не получалось, как она ни старалась. Минул год, потом другой, она много работала в издательстве, к врачам ходила от случая к случаю, а они говорили, что нужно пройти серьезное обследование и мужа к этому подключить. А он был так занят и все отмахивался: потом, потом, время у нас еще есть, тебе и тридцати нету… Но она для себя решила после тридцати заняться этим вопросом серьезно, если надо – она и работу бросит. Но к тридцати годам Сундуков преподнёс ей подарочек.

Эту Мальвину, нового дизайнера, она мало знала – видела, что девица эффектная и немного вульгарная, но мужчины клубились вокруг нее роем. У Марии в коллективе не было близких подруг, она держалась сдержанно, другие тоже – все-таки она жена владельца издательства, стало быть, и сама в некотором роде хозяйка. Поэтому никто не удосужился ввести ее в курс дела, все знали о связи этой Мальвины с Сундуковым, знали и молчали. Мария их не винит, она бы тоже молчала. Самой надо было соображать. Хотя что бы это дало?