Смерть под псевдонимом

Как бы ища доказательств, Милочка стала рыться в кипах номеров журнала «Сигнал», издававшегося в оккупированных странах на всех языках. Среди бесчисленных фотографий торжествующих фашистских триумфаторов в закатанных рукавах, снятых то на развалинах Акрополя, то у избушки, где начинается великая русская река Волга, Милочка разыскала Марину Ордынцеву.

- Это на пляже в Варне, - грассируя, произнесла Милочка. - Я думаю, номер журнала истрепался во всех госпиталях германской армии от Биаррица до Нарвика. Не правда ли, хороша?

Цаголов с журналом в руках задумался. Подруга Марины скользила мимо главного. Надо снова направить разговор…

- Все-таки немолода, немолода, - вздохнув, сказал он об Ордынцевой и бросил журнал на пол.

- Вы тоже так думаете? - хищно подхватила подруга Ордынцевой. - Да, конечно. Впрочем, что вы! Ее плечи, ноги. Призы за красоту… Во время оккупации она нашла новых ценителей среди немецкого офицерства. Вы знаете, в Болгарии на курортах околачивалось много шалопаев, не очень-то спешивших на Восточный фронт. На нее была даже мода.

Стоя на стуле, Цаголов медлил, стараясь затянуть обыск. Раскрыл какую-то шляпную коробку в пыли и хламе, среди старых чемоданов.

- Что за прелестная скляночка? - спросил Шустов, состязаясь с капитаном в неотразимости интонаций.

- От духов. Это были французские, чудо! Подарок графа.

- А та лошадка? - вернулся заодно Цаголов к заинтересовавшей его фарфоровой игрушке.

- В каком смысле вы спрашиваете?

- Тоже подарок графа?

- Разумеется: он был просто помешан на лошадях.

- Но, видимо, он увлекался немного и вашей подругой?

Милочка оценила остроумный поворот мысли, подарила улыбкой:

- Мужчин влекло к ней ее обаяние. Но что вы хотите от мужчин!.. Был только один человек в ее жизни, кому она принадлежала вечно: поручик Игнатий Леонтович…

- Ее муж? - поторопился Славка.

- О нет! И вообще вы не поверите, если я расскажу. Это история женской преданности.

- Расскажите! - дружно потребовали Цаголов и Шустов.

- В 1919 году, когда Мариша бежала из России, ей не было восемнадцати лет, но, вы знаете, смутное время, папа с мамой в Сибири, девочка одна в Крыму… Одним словом, у нее уже был жених, поручик Игнатий Леонтович из Павлоградского полка. В Ялте во время бегства врангелевцев была страшная паника у причалов. Мариша вбежала не на тот пароход, где ее ждал Леонтович. Получилось так, что Мариша больше его не видела. Говорили, что в море жених ее заболел, потерял память, a потом чего только не наплели: не то он в Смирне торговал маслинами, не то в Салониках его приютила бедная огородница. Все это ладно бы, но вот чему вы не поверите: Марина Юрьевна никогда - понимаете, никогда! - не теряла надежды найти его. Она срывалась с места и ехала куда угодно по любому слуху - искать объявившегося Игнатия Леонтовича. С его фотографиями она рыскала повсюду. Где она только не побывала, понятно - на Балканах. Она показывала фотографию встречному и - поперечному. Иногда, конечно, ей находили похожего, даже приводили ее к нему… И всегда - разочарование… - С внезапной грубостью, даже как-то по-мужски, Милочка выкрикнула: - Федот, да не тот! Психопатка! Это стало ее психозом. Самое непостижимое то, что она поработила Джорджа - холеного красавца, спортсмена, богача. Он повсюду разъезжал с ней, искал ее несчастного Игнатия Леонтовича. Хороши бы они были втроем, когда нашли бы его наконец!..

Всю эту странную историю Славка Шустов слушал с блаженным выражением лица и несколько расслабленной улыбкой, как если бы симфонический оркестр играл композитору его собственное счастливое творение. Сослан стоял на стуле, живописно облокотясь на карниз шкафа.

- Вам нравился граф Джордж? - подбодрил капитан Милочку, когда она на минутку приумолкла.

- Мне всегда казалось, что он так предан ей… Своего потерянного Игнатия она называла рыцарем, но граф-то ведь был настоящим рыцарем!

Она сидела на краешке стула, на котором стоял Цаголов, и ее рассказ был обращен ко всей квартире, не к нему одному, а, конечно, и к юному лейтенанту, а может быть, и к той комсомолке, которая сидела в спальне.

- И этот рыцарь, влюбленный в Ордынцеву, ездил с ней в поисках ее жениха? - спросил Цаголов.

- Да! - решительно подтвердила Милочка. - Теперь я даже не смогла бы ответить, кто из них больше рвался в эти поездки.

- Милочка, ведь это же омут! - с деланным ужасом прошептал Сослан.

Эта реплика вдохновила Милочку.

- Омут? - переспросила она. - Это бездна! Знаете, у Леонида Андреева был такой рассказ… Разве кто-нибудь мог бы разобраться в их отношениях? Самое печальное было то, что в последний год Джордж почему-то помрачнел, замкнулся, стал ожесточаться без всякого повода. Однажды мы поехали на пикник в бани…

- В бани, домнишора? - переспросил капитан.