Смерть под кактусом

Юрка с Федей в беседе не участвовали, но смотрели на меня с величайшим интересом, из чего я заключила, что они в курсе происходящего. И им нравится лицезреть мою недоумевающую физиономию.

«Ладно», — решила я и занялась подробным изучением фотографий. Довольно скоро я заметила, что физиономии у моих спутников скучающие, поэтому перешла к стене с фамильными портретами. Физиономии явно оживились.

Портретов у семейства Георгиевских набралось много. Род, безусловно, был весьма плодовит и, если бы не Октябрьская революция, наверняка процветал бы и дальше. Вскоре в глазах у меня начало рябить, и многообразие лиц стало самым странным образом сливаться в одно, неуловимо ускользающее от восприятия в дрожащем переливающемся тумане. Я потрясла головой и потерла глаза. Потом шагнула дальше и остановилась перед портретом молодого интересного мужчины с аккуратными усиками и властным взглядом. Я уже готова была двинуться дальше, но отчего-то замерла, похлопала глазами и ахнула:

— Не может быть!

За моей спиной возникла довольная Мегрэнь.

— Ну, как тебе? Узнала? Вот-вот, и я о том, — она радостно хихикнула. — Вот так займешься изучением семейных портретов и поверишь в переселение душ…

Я осторожно протянула руку и мизинцем закрыла на портрете усы. Теперь прямо в глаза мне смотрел Жорж. У меня даже мурашки по коже побежали.

— Так он…

— Да-да, он самый! — усмехнулся Юрка. — Внук. Вернее, правнук… Ну неважно… Того самого исчезнувшего дяди Андрея. Георгиевский Сергей Валерьевич.

— Наверное, потому и обосновался здесь, что знал про фамильное наследство. Выходит, не сгинул алчный дядя в горниле революционного пламени, поведал тайну потомству! — предположила Тайка, корча умную физиономию.

Так это было или нет, прояснить мог только один-единственный человек. Но он, по всей видимости, делать этого не собирался.

Мы вернулись в «Богородское» уже после полудня на приехавшей за нами милицейской «Волге». Отказавшаяся возвращаться в пансионат на чем-либо, кроме автомобиля, Мегрэнь мирно дремала на плече у Феди, с усилием таращившего усталые воспаленные глаза в окно. Похоже, наш внеплановый отпуск тяжело дался не только нам с Тайкой. Юрка тоже выглядел каким-то пришибленным и все больше молчал. По всей видимости, готовился к хорошему начальственному нагоняю по поводу весьма успешного провала тщательно подготовленной операции. Доехав с нами до ворот, он вышел из машины и куда-то исчез.

«Волга» остановилась возле главного корпуса. Растолкав подругу и заработав при этом укоризненный взгляд Феди, я вылезла на свежий воздух. В пансионате все было по-прежнему: тихо, чинно и безлюдно. Впрочем, трудно было ожидать, что по поводу нашего исчезновения здесь выкинут траурные флаги. Не дожидаясь, пока подруга сможет-таки отыскать выход из машины, я поднялась в вестибюль.

Небольшие изменения в размеренном существовании пансионата все-таки произошли. Вместо пухленькой брюнетки Сони за столом дежурного администратора сидела молодая девушка в белой крахмальной кофточке, глядящая на окружающий мир с недоверием и опаской.

— Вам кого? — строго спросила она меня, тщетно стараясь скрыть волнение за суровой маской.

— Никого… — растерялась я. — Я тут… отдыхаю.

Девушка вроде успокоилась, но потом встрепенулась:

— Что-то я вас не помню… Вы из какого номера?

— Я тоже вас не помню, — буркнула я. — Из четыреста первого.

Мой ответ привел молоденькую администраторшу в некоторое замешательство.

— А вас разве еще не выселили? — подозрительно спросила она, прищуриваясь.

Намек на подобное безобразие меня сразил.

— Это с какой стати? Номер оплачен…

— Ах да! — порывшись в толстой зеленой тетрадке, заискивающе улыбнулась девушка— Извините! Собирались только, но не выселили…

Я сердито сверкнула глазами и направилась к лифту. Тут администраторша поспешно крикнула:

— Подождите! Раз вы из четыреста первого, то вам просили передать…

Я вернулась к столу. Она выдвинула ящик и протянула мне мою пластиковую дамскую сумку. Ту самую, с фотографиями, что подобрал возле музея Шах. Недоуменно моргая, я взяла ее в руки.

— А кто передал? — спросила я, не решаясь расстегнуть «молнию».

— Мужчина.

— Когда?

— Сегодня.

— Сегодня? Во сколько? — вытаращила я глаза.

— Часа три назад…

Три часа назад Шах лежал на просевшей могилке, глядя стеклянными глазами в небо. Честно говоря, я растерялась. Поэтому расстегнула застежку и приоткрыла сумку и коричневую папку с потрепанными тесемками…

— Мужчина со шрамом? — теперь настала моя очередь смотреть на девушку с подозрением.

— Нет, — затрясла она головой, и пугливая настороженность в ее глазах весьма скоро сменилась величайшим любопытством. — Никакого шрама. А что?

— Ничего… Спасибо! — я уже была возле лифта.

Оказавшись в номере, я первым делом заперла дверь, прошла в гостиную и, положив папку на столик, развязала тесемки. Все фотографии и документы, включая карты, были на месте. Недоуменно хмурясь, я подняла последний листок и вдруг увидела поляроидный снимок. На кафельном полу в луже крови лежала рыжеволосая Моль… Снимок выпал из задрожавшей руки и шлепнулся на пол.