Смерть под кактусом.

— Ну, — не давая мне опомниться, взял быка за рога гостеприимный хозяин, — чего скажешь?

Вопросы, заданные в подобной форме, я ненавижу больше всего на свете. Но сейчас я запрятала амбиции куда подальше и отозвалась:

— Это папка моей соседки. Ее семейный архив.

Шах покивал, соглашаясь, и выжидающе уставился

мне в лицо. Я помаялась и попробовала выкрутиться:

— Извините, Антон... не могли бы вы... ну... задавать вопросы?

В первое мгновение показалось, что сделать этого он не может. А может дать мне в лоб. Но вот бешеная искорка в его глазах погасла, и я незаметно перевела дух. Нервы у него никуда не годятся...

— Где бабкин клад? — вдруг безо всяких политесов рубанул Шах и шарахнул кулаком по столу. — И что это за галиматья?

Он с размаху ткнул пальцем в папку, отчего она слетела вниз и на пол посыпались пожелтевшие бумаги. Я кинулась их поднимать, пользуясь передышкой, чтобы сообразить, что ответить.

— Нет никакого клада, — пожала я плечами, вернув папку на место. — У них до революции была коллекция, потом ее разграбили... Вы же с нами ездили в музей, сами слышали...

— Вот что, конфетка, — перебил Шах, видно решив сэкономить и время, и нервы. — Знаешь, сколько стоят бирюльки, что таскала в ушах твоя бабушка? Читай по губам: че-ты-ре... Четыре тысячи долларов! Смысл улавливаешь?

— Она мне не бабушка... — терпеливо начала я, однако, услышав сказанное Шахом, сбилась с мысли и заткнулась.

— Вот-вот, — обрадовался он, — она тебе даже не бабушка! Так какого ж черта тебе за нее свою жизнь губить, красивую, молодую?

Я икнула и, машинально схватив с тарелки соленый огурец, с хрустом откусила. Глянув на огурец, Шах сдвинул брови, но, раз уж у нас пошел такой предельно откровенный разговор, я решила на такие мелочи внимания не обращать.

— А откуда они у вас? — хрумкая на весь дом, поинтересовалась я и уставилась ему прямо в глаза. — Подарок в первое свидание?

— Вроде того, — нагло хмыкнул он. Интересно, отчего у меня складывается впечатление, что Шах уже смотрит на меня, как на неодушевленный предмет?

— А кто еще с вами на свидание ходил? Может, я угадаю? — подняв глаза вверх, я зашевелила губами. — Наверно... Леопольд? Нет... Капитан Тарасов? Нет, нет, ему бы служебный долг не позволил. Тогда... это был... Жорж! Правильно?

Это было правильно, и мы оба это знали. Тут я поняла, что Шах решил меня выслушать, и обрадовалась.

— Одного не могу понять, — с одобрением наблюдая, как хозяин, опомнившись, извлек из тумбочки вторую стопку, продолжала я, — если Жорж запретил что-либо брать в квартире, зачем вы сорвали серьги?

Могучая лапа дрогнула, но водку не расплескала.

— Долго, ягодка, искать придется, чтобы найти того, кто мне запретить может. Я членораздельно объясняюсь?

— Вполне, — покладисто кивнула я. — Извините, неправильно выразилась!

Шах милостиво дрогнул бровями, и я поняла, что прощена. После чего мы дружно сцапали узорные желтые стопочки.

— За победу! — сказала я.

— За нашу победу! — скорчив рожу, отозвался Шах.

Жить стало лучше, жить стало веселей. И я, тщательно прожевав огурец, доверительно склонилась к столешнице:

— Я ведь почему спрашиваю... Сама половины не понимаю. Жорж говорил, зачем вы в ту квартиру идете?

Шах неохотно кивнул и снова потянулся к бутылке. «Вот черт, — озаботилась я. — С такими темпами я ему первая все выложу и еще на груди порыдаю...» Я заторопилась:

— Ну и зачем?

— Поначалу был базар, что бабка хорошему пацану квартиру в наследство оставлять не хочет. Надо было уговорить старушку переписать завещание. Ну, документы там какие-то подписать, я тогда не вникал. Но бабка уперлась. Не хотела даже показать бумаги эти самые. Жорж долго с ней беседовал...

— А почему он был так уверен, что документы у нее дома? — осторожно вылезла я, но Шах сам мне помог:

— Он знал, что документы ей из сейфа должна была соседка принести. Ну, подружка твоя. Но у той документов не оказалось, вот и выходило, что она их успела передать... то есть...

Тут Шах запутался, я сочувствующе кивнула. Мегрэнь могла заморочить голову человеку и поумней. Он долго пытался объяснить то, о чем я уже давно догадалась, но я не перебивала. Чем больше он расскажет, тем лучше. Таким образом, потихонечку добрались и до меня. В смысле, до моей квартиры.

— А кто мне тогда по башке дал, а? Ко мне-то зачем было лезть?

Шах рассмеялся:

— Жорж сказал, что, возможно, нужные бумаги у тебя. — Я смотрела недоверчиво, и Шах, не переставая веселиться, объяснил: — Бабка ему сказала... он это... умеет голову заморочить...

Закусив губу, я задумалась. Вот в это я, пожалуй, безоговорочно верю. Труднее было поверить в другое: что Шах все так подробно рассказывает, к примеру, из человеколюбия. Или ему поболтать не с кем...

— А вечером в сквере? Ведь все было подстроено?

Шах кивнул: