Смерть пиявкам!

— Из-за его крестного. Наверняка Петрик его видел. Мне надо знать, как тот выглядит.

— Крестный отец Петрика?

— Ну да, крестный Петра Петера.

— Странные у тебя желания. Я лично не знаю, как он выглядит, но слышала, что недавно этот тип довел до истерики мать Петрика.

— И ничего удивительного…

— Я тоже так думаю. А что, ты его знаешь?

— В какой-то степени. И вот теперь мне надо подтверждение. А как обстояло дело с мамашей Петрика? Из-за чего она была так расстроена?

— Да он просто неожиданно явился к ней, а одного этого уже достаточно, чтобы испортить человеку настроение. А мать Петрика в последнее время нездорова, и вообще она очень впечатлительная особа, а тут до того разнервничалась, что просто не в состоянии была рассказать, чем же конкретно он так ее достал. Сама она нормальная женщина, только вот с позвоночником у нее давно нелады, женщина почти неподвижна, но не теряет бодрости духа и даже работает по мере сил. Сидя дома. И очень довольна жизнью. Видела бы ты, какие прелестные коврики она плетет! И вот эту святую вывел из себя какой-то мужлан. Слышала бы ты, как она смешно злится! Я даже позавидовала Петрику, вот если бы моя мать была такой…

— То ты бы не отключала телефон, правда?

— Конечно! А тут все свалилось на меня, потому как эта обезьяна подло устранилась…

— Ты о сестре, что ли? О Ляльке?

— Ну да, о ней, об обезьяне, о ком же еще?

— Но ведь она как-никак подальше, чем ты. Во Франции…

— Жаль, что я не выношу жары, а то сбежала бы еще дальше, в какую-нибудь Австралию, в Америку…

— А в ЮАР климат почти такой же, как у нас.

— И вовсе нет, там гораздо жарче. Но моря больше, так что я еще подумаю. А из-за матери Петрика я уже третий день переживаю, потому что бедняга после стресса двое суток была не в себе. И при этом никого из нас не изводила, не ныла.

Я, не перебивая, слушала болтовню Миськи, потому что у меня концы не сходились с концами. Что-то тут не так.

— Погоди. Скажи точно, когда же этот очаровательный джентльмен нанес визит несчастной женщине?

— Откуда мне знать? Посчитать надо…

— Надеюсь, тебя в школе этому обучили. Уж потрудись, посчитай, ведь это просто арифметика, а не какие-нибудь интегралы.

Похоже, Миська уже излила желчь и теперь могла мыслить спокойно. Да и не бог весть какая высшая математика, сложение да вычитание.

— Считая со вчерашнего дня… трое суток, а ей еще до того пришлось переваривать двое суток. Получается — пять дней. Пять дней надо отнять от вчерашнего дня. И что с того?

— Пока не знаю, надо хорошенько подумать. Вот у меня задачка похлеще любых интегралов будет, в голове такой сумбур! Тут простой математикой не отделаешься. Ну, давай номер телефона Петрика.

Вместо этого Миська опять свернула с темы, но я уже знала — ее излияния имеют смысл. И потому слушала внимательно, не перебивая.

— Знаешь, Петрик после визита того типа тоже стал какой-то странный. Я даже рассердилась, по какому такому праву он переживает? При святой-то матери?! Какого хрена ему еще надо? Надо познакомить с моей, узнает, почем фунт лиха. Холера, хотя, может, это из-за кошек…

— Успокойся и перестань нести околесицу, а с матерью своей его не знакомь. Кто знает, вдруг парню придет в голову, что ты уродилась в нее…

Миська от неожиданности замолчала. Задумалась, должно быть. Помолчав, она согласилась:

— Ты права, нет худа без добра. Ладно, я перестала психовать, вот тебе телефон… Есть чем записывать?

Петрика я безрезультатно отлавливала так долго, что в конце концов отловили меня. Гурский. Прорвался через телефонную блокаду! Сначала, как положено, позвонил, а потом и сам приехал.

Как всегда, я была ему очень рада.

— Чем угостить вас? — вместо приветствия спросила я. — Если б могла, закатила б такой пир — небесам тошно стало бы. Мне просто позарез надо с вами пообщаться, я тут названиваю, названиваю, хоть бы какая собака сама мне позвонила… Ох, извините… И не слушайте глупую мою болтовню, лучше сразу говорите, что подать.

— Чай? — не очень уверенно предположил сыщик.

— Да хоть целую цистерну. У вас что-нибудь есть для меня? Потому что у меня для вас — куча всего!

— Я весь внимание, — без тени улыбки ответил полицейский.

— А у вас для меня совсем ничего? — заорала я из кухни.

Гурский что-то произнес, но я не расслышала — пронзительно засвистел чайник. Прибежав с чаем, переспросила. Оказывается, он удивился, почему ни одной кошки не видно. Отмахнувшись от кошек, я предложила:

— Начну с фактов. Хотите?

Как-то странно глянув на меня, инспектор лишь кивнул в ответ.

И тут вдруг оказалось, что фактов у меня — кот наплакал. И все какие-то сомнительные, недостоверные, двусмысленные — ну, словом, такие, от каких у следственных органов темнеет в глазах.

И все же я отважно попыталась их преподнести лучшему из представителей следственных органов.

— Тот тип с автомашиной в гипсе… помните? — начала я и тут же уточнила, что в гипсе тип, а не его авто. — Так вот, им оказался пан Хлюпанек, отец Эвы Марш.

Тут мне вспомнилось, как соседка Хлюпанеков, пани Вишневская, при нашей первой встрече упомянула о каких-то звуках…