Смерть пиявкам!

— Ну тогда, считай, версия у нас есть, ее и придерживайся.

— Ты так мне все убедительно описала, что я и сама поверила. Вот только где этот медпункт располагается?.. Я ведь так и не знаю, где он находится. А тогда ничего не запомнила.

— Это тоже объяснимо, от шока у тебя в тот момент в голове стоял сплошной туман.

— А можно вместо локтя сослаться на тазобедренную кость? Я недавно здорово ударилась о мраморный стол, очень болит и синяк огромный.

Тазобедренную кость я с энтузиазмом похвалила. Впрочем, всю эту историю мы придумали про запас, на всякий случай, если кто-то прознает про Магду. Гораздо больше на роль вестника смерти подходил Ступеньский.

Магда вдруг спохватилась, что еще не все мне рассказала. И заторопилась:

— Телецентр по-прежнему гудит, но теперь все чаще в качестве преступника называются весьма высокопоставленные особы, да такие, о которых и слышать тошно. А все Ступеньский, он подзуживает. Болтает о Вайхенманне, что тот на фильм получил огромные средства, потратил намного меньше, а разницу якобы прикарманил один из воротил по реквизиторской части, называли даже фамилию, но я все равно человека не знаю, вот и не запомнила. Вайхенманн потребовал, чтобы деньги вернули или хотя бы заявили, что они у них. И тогда этот, из реквизиторской, и пришил Вайхенманна, потому что в деле оказался замешанным какой-то политик…

— Выходит, наш преступник сделал карьеру?

— Что-то в этом роде. И наоборот тот, что прикончил Заморского, совсем мелкая сошка. Ну и наконец, все говорят о некоторых авторах, недовольных экранизациями своих произведений, в том числе упоминают и тебя…

— Яворчик? — вспомнился мне вдруг тип, которого называла Миська.

— Ты знаешь Яворчика? — удивилась Магда.

— Нет. И даже не имею понятия, кто он. Однако слышала, что поносит меня безбожно. Так кто же он?

Магда махнула рукой:

— Трудно точно определить. Один из телевизионщиков. У него даже была своя программа, в ней он часто поднимал вопросы преступности, но ничего хорошего не создал, и его турнули. Говорят, кто-то испортил ему самую важную часть, он очень на нее рассчитывал, ну и все лопнуло. Ты к этому как-то причастна?

Я только плечами пожала потому как никогда ничего телевизионного не портила.

Магда заметила, что сам по себе этот Яворчик такого бы не придумал, наверняка от кого-то услышал, и она, Магда, даже догадывается от кого. У Држончека есть оператор, абсолютная бездарь, но с гигантскими амбициями. Эти амбиции в нем просто канкан откалывают, он, дескать, и гений, и великий художник, это он подговорил Држончека заняться тем последним фильмом — мол, таких гениальных кадров мир еще не видел! А этого оператора уже никто из режиссеров не хотел брать, вот он и присосался ко второму несостоявшемуся гению.

— А, так вот почему у него те искусительницы так странно выглядели?

— Да у него все странно выглядит. А фамилии его я не помню. Впрочем, его никто не называет по фамилии, зовут попросту — Пустобрех. Снимать он категорически не умеет, даром что оператор. Дошло до него, что ты разнесла в пух и прах творение Држончека, так он принялся на тебя наговаривать.

— Да пусть наговаривает, может, язык онемеет. И на других тоже грязь льет?

— Ой, главный источник гадостей — Флориан Ступеньский. И чего только не несет! И права, мол, незаконно получены, и автор врет, что ему не заплатили, и все в таком духе. А тут появляется Войлок…

У меня голова шла кругом Господи, ну и клубок лжи и клеветы! И постоянно всплывают авторское право и гонорары, которые автору выплачены не были… Как тут не вспомнить издателей Эвы Марш!

А Ступеньский наверняка затаил злобу на Эву. И пытается именно на нее направить все подозрения, вот изощренная скотина! В принципе, он и на Мартусю зуб имеет, она же не постеснялась в выражениях, описывая его. Так что я не удивлюсь, если и в Кракове вдруг обнаружится чей-то труп. И если бы не Эва Марш, я бы обо всем этом рассказала Гурскому, даже пригласила бы его послушать сейчас Магду.

А та продолжала:

— Тут все так запутано, так взаимосвязано, но каждый раз всплывает одна фамилия. Вот сейчас опять Ступеньский в центре сплетен и слухов оказался, алиби у него нет, и он свободно мог прикончить всех троих. А свидетели в своих показаниях безбожно врут, поскольку он их шантажирует.

— У него есть для этого материалы?