Смерть на взлетной полосе

Уже наблюдая тихо уплывающие вдаль фиолетовые круги и чувствуя, что до полной потери сознания остались считаные секунды, Лев резко подался назад, толкая корпусом своего врага. От неожиданности тот не удержал равновесие и вместе с ним упал на землю. Давление на шею немного уменьшилось, и Лев смог просунуть под удавку кисть руки и, удерживая тонкий шнур, грозивший рассечь ладонь, перевернулся так, чтобы оказаться лицом к своему врагу. Но теперь он не только перестал ощущать у себя на шее удавку, но неожиданно понял, что за поясом брюк нет его пистолета. Тот находился в руках лежавшего на асфальте человека, и дуло его смотрело прямехонько Гурову в лоб.

Единственное, что оставалось в такой ситуации, — психологическая атака. Не тратя даром времени, которое, несомненно, шло уже на секунды, Лев поспешил прибегнуть к проверенному способу выживания, не раз и не два доказавшему свою эффективность.

— Будешь стрелять? — напряженно уставившись в раскосые азиатские глаза противника, проговорил он. — От него знаешь какой гром? В Москве слышно.

— Я успею уйти, — с едва уловимым акцентом ответил мужчина.

— А ты чего хотел‑то? Может, тебе и нужен‑то совсем не я, и ты такой грех совершишь. Убийство. Будда этого не одобрит.

— Мне нужен именно ты. Я не ошибся.

«Хреново», — как‑то без оптимизма подумал Гуров, но постарался, чтобы голос его звучал твердо, хотя мысленно уже прощался с жизнью:

— Так вот он я. Говори, чего хотел.

— Сейчас скажу.

Слова эти могли означать только одно.

Гуров и невесть откуда свалившийся на его голову азиат, как два голубка, почти вплотную лежали на тротуаре. Понимая, что в такой ситуации увернуться от выстрела невозможно, Лев как зачарованный смотрел в направленное на него дуло пистолета, будто стараясь загипнотизировать пулю.

Но, по‑видимому, посланный ему судьбой профессионал был профессионалом в полном смысле этого слова. А первое правило профессионала — не подставляться. Прежде чем нажать на курок, он должен убедиться, что поблизости нет свидетелей.

Те доли секунды, которые понадобились азиату, чтобы мельком осмотреться перед выстрелом, и стали спасительной соломинкой для Гурова. Ухватившись за нее, он уже через мгновение развернул ситуацию в прямо противоположную сторону. Лишь только раскосые глаза неприятеля скользнули вбок, контролируя территорию, молниеносно выбросил вперед руку и, прижав опасную игрушку к телу азиата, навалился на него всей массой. Масса эта превышала массу противника как минимум вдвое. Через минуту азиат уже лежал на асфальте вниз лицом, а Гуров, упираясь коленом ему в позвоночник, стягивал удавкой запястья.

— Да ладно, ладно, — сразу утратив всю свою зловещую таинственность, канючил азиат. — Я денег хотел. Кошелек хотел украсть.

— Кошелек, говоришь? А мама тебя в детстве не учила, что кошельки воровать нехорошо?

— Ладно, пусти! Ну чего? Чего я тебе сделал?

— На твое счастье, практически ничего, — поднимая его с асфальта, ответил Лев. — Быть «закрытым» за обычное хулиганство гораздо приятнее, чем за убийство, это можешь у своего друга спросить.

— У какого друга? Не знаю я никакого друга! Ладно, пусти! Я только денег хотел.

Но Гуров не слушал причитания азиата. Слегка подталкивая впереди себя, он вел его к остановке, сгорбившегося, съежившегося, ставшего враз каким‑то несолидным и маленьким, и раздраженно думал: «Приставить ему самому ствол к башке да расколоть прямо здесь. Еще официальными процедурами заморачиваться со всякой швалью. А не скажет, кто его послал, так и пристрелить, к чертям собачьим. В рамках самообороны. Он ведь хотел убить меня. И убил бы, если бы я не отреагировал вовремя. Так что ему даже по справедливости полагается кусочек свинца на десерт».

Но, несмотря на эти кровожадные мысли, Лев понимал, что в данном случае необходимы именно официальные процедуры. То есть необходимо было добиться официального признания на протокол, а для этого нужна была «процедура».

— Ладно, отпусти. Отпусти, начальник! — обернувшись к нему, вновь заныл азиат. — Я ведь ничего плохого не сделал.

— Иди, иди, — подтолкнул его Гуров. — Это на допросе расскажешь.

В свой гостиничный номер полковник попал уже в третьем часу ночи.

Чтобы устроить своего нового знакомого в изолятор, ему, как он и предполагал, пришлось повозиться.

В сонных мозгах дежуривших в ночную смену полицейских наблюдалось заметное торможение. Гурову даже не сразу удалось объяснить, кто он такой и почему не собирается «вместе со своим собутыльником» идти «туда, откуда пришел».

Поняв наконец с кем имеют дело, покровские сотрудники правопорядка немного оживились, но процедура все равно не слишком ускорилась. К тому моменту когда, оформив все необходимые бумаги, азиата отправили в изолятор, Лев был уже на грани срыва.

«Как можно так работать? — сидя в такси, возмущенно думал он. — Сюда не одного проверяющего, сюда целый штат ревизоров нужно отправить. Полный бардак».

Прибыв в гостиницу, он перекусил на скорую руку и сразу лег спать. Главные волнения были еще впереди.