Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Она угадала, и еще год назад подобное признание нисколько не потревожило бы Ройса, однако год назад он считал себя человеком. Когда Ройс обнаружил, что сам является мир, ему стало непросто думать о полукровках как о низших существах. Непросто, но не невозможно. У него не было эльфийских черт, и это позволяло Ройсу надеяться, что в его крови почти нет скверны. Это был слабый, неубедительный аргумент, но предрассудки являлись разновидностью страха, а страх часто бывал бессмысленным. Беспочвенные тревоги допускали нелепые объяснения. По крайней мере, в тихих, контролируемых уголках сознания Ройса. Эти тщательно выстроенные конструкции обычно рассыпались, столкнувшись с реальностью в лице испачканной синей краской мир, в которой не было ничего низшего.

– Да, – признал он.

На лице Меркатор не отразилось ни обиды, ни гнева. Она кивнула, продолжая улыбаться:

– И что теперь?

– Мы ждем Роланда Вайберга. Капитан городской стражи должен встретиться с нами здесь. Его не было в караульном помещении, но я сказал одному из стражников, что нашел герцогиню, и тот вызвался немедленно привести капитана. Надеюсь, он не солгал и не преувеличил.

– Ты не упомянул обо мне?

– Нет, но в чем проблема, даже если бы упомянул?

Меркатор вздохнула:

– Проблема могла бы возникнуть. У людей немало предрассудков насчет моего народа. Мы не такие, как вы думаете. Не мы уничтожили империю. Мы не ленивы и не глупы, не выродки. Не разносчики болезней и не каннибалы, не крадем младенцев и не поклоняемся Уберлину. Мы такие же, как все, разве что более беспомощные, потому что общество нас ненавидит. Нас вынуждают жить в грязи и отчаянии, а потом клеймят, будто мы сами выбрали такую жизнь. Ирония в том, что в прежние времена нас считали высшей расой по сравнению с людьми. Надо полагать, ты об этом не знал. Слово «мир» происходит от слова «майр», которое в старой речи означало «сын». А также было титулом, вроде «сэра» перед именем рыцаря. Сопоставив эти факты, можно догадаться, что наш род весьма недурен. И лишь после падения Мерредидда, провинции старой империи, которой правили мир, это слово стало звучать унизительно.

– Все это противоречит моему пониманию истории.

– История, какую знаешь ты, ошибочна. История не есть истина. Ты ведь не настолько глуп, чтобы этого не понимать?

Танцоры ушли, и на середину площади выкатились акробаты. Их встретили аплодисментами. Мужчины в обтягивающей одежде прыгали, кувыркались и карабкались друг на друга, создавая человеческие лестницы.

– А откуда тебе знать, что твоя история не лжива? – усмехнулся Ройс.

– Я старше, чем выгляжу, намного старше. Это одна из особенностей мир. Мы живем долго, не так, как эльфы, но дольше людей. Моя мать дожила до четырехсот пятидесяти лет. Она помнила Гленморгана и его Вторую империю. Возраст наделил ее мудростью, и она пришла к выводу, что наша долгая жизнь – дар, обращенный в проклятие невежественной ненавистью и трудными временами. Мой дед Садаршакар Сикара родился в две тысячи пятьдесят первом году и прожил пятьсот шестьдесят семь лет. Представляешь? Он помнил рождение Неврика, наследника Новрона, и назначение Венлина архиепископом Персепликвиса. Дед видел падение этого великого города. Тогда он жил в Мерредидде, провинции, созданной для мир, которые не хотели соседствовать с людьми.

Меркатор наклонилась, прижала ладонь к щеке и прошептала:

– По слухам, мир были сборищем фанатиков. – Она рассмеялась, словно это была шутка.

– Если ты потомок столь уважаемого семейства, то почему выглядишь такой… – Ройс замолчал.

– Калианкой? – Меркатор посмотрела на свои руки и кивнула, будто ожидала вопроса. – Когда Мерредидд пал перед натиском варваров, Садаршакар привел свою семью сюда, в прежнюю Альбурнию. Выжили немногие, и Садаршакар взял в жены калианку. Ситуация не улучшилась, и моя мать вышла замуж за калианца. – Меркатор сняла шаль с головы и дернула себя за кудрявую прядь. – Что, вероятно, делает меня скорее калианкой, чем мир. Должна признать, весьма почтенное сочетание. – И она снова рассмеялась, находя юмор в трагедии.

Это Ройс мог хотя бы понять.

– Дело в том, что истории меня учил тот, кому я доверяю, – продолжила Меркатор. – Мой дед, а он сам был свидетелем тех событий. Скажи мне… Ройс, верно? Почему ты уверен в истории своего народа?

– Вообще-то мне безразлично, – ответил он. – Все это много значит для тебя, но ничего не значит для меня. Мне все равно, верна твоя версия или нет. Я пришел сюда, чтобы выполнить работу, а не вести дискуссии о древней истории. Уж если тебе хочется поговорить, то я с удовольствием выслушаю, где находится герцогиня.

Меркатор покачала головой:

– Прости, но она – моя единственная козырная карта. Однако герцогиня цела и невредима, что следует из данного письма. Хорошо бы, чтобы так было и дальше. Герцогиня мне нравится. Она… другая.

– Я должен был спросить. – Ройс бросил взгляд на площадь, пытаясь определить, радует его количество празднующих людей или раздражает. – Возможно, нам… – Он заметил движение там, где его не должно было быть.