Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Один раз можно списать на счастливую случайность. Два – на совпадение. Но три раза? Три раза – это закономерность. И если так, что из нее следует?

Ройс отогнал эту мысль. Ничего ниоткуда не следовало. Странные ситуации возникали постоянно и ничего не доказывали и не опровергали. Даже камень рано или поздно упадет вверх, ведь так?

Он тревожился на пустом месте. Хотя критиковал за это других. Люди видели гуся, летевшего на юг в начале осени, и предполагали, что зима будет ранней. Замечали белку, собиравшую орехи, и убеждали себя, что снег будет глубоким. И все это из-за одной лишь птицы и одного жадного грызуна. Из первого не следовало второе. Адриан был удачлив, вот и все. Разве что…

Я не верю в удачу.

Удача – в понимании большинства – представляла собой некую сверхъестественную силу, отдававшую предпочтение какому-либо человеку. Непостижимое, стремительное могущество, которое без всякой причины одаривало людей, а затем столь же необъяснимо оставляли их. Чушь. Удача – слово, неуверенные или завистливые люди использовали его для объяснения не понятных им событий. Те, кого называли удачливыми, были простыми смертными, повысившими свои шансы на успех некими поступками или бездействием. Человек, который живет на вершине горы и в которого не ударила молния, не удачлив, он просто не выходит на улицу во время грозы. Люди сами творили свою удачу. И это тоже было аксиомой. А теперь два основополагающих принципа столкнулись друг с другом, и Ройсу не нравилось это. Картина была весьма странной, чужой, бросала вызов всему, во что он верил и что усвоил.

На заполненной людьми площади Ройс заметил Меркатор. Она принарядилась в синюю шаль, прикрыв ею голову. У нее есть что-нибудь другого цвета? Меркатор вышла с Винтаж-авеню, но это ничего не означало. Ройс знал ее всего час, однако уже понял, что мир хватит ума не явиться сюда прямиком из того места, где держат Дженни Уинтер. Он мог только предположить, что герцогиня Рошельская находится в городе или на его окраинах – там, куда Меркатор успела добраться быстрее, чем Гром-галимус прозвонил дважды.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы пересечь площадь. Была ночь перед большим пиром, и, казалось, все высыпали на улицу. Ройс наблюдал, как Меркатор пробирается через толпу, и высматривал, не идет ли кто за ней. Судя по всему, слежки не было, и Ройс встретил мир перед собором.

– У тебя есть веское доказательство? – спросил он. – Ты ведь понимаешь, что второго шанса не будет. Если он не поверит, что она жива, то ничего не получится.

Меркатор одарила Ройса покровительственной улыбкой, словно ребенка, который сморозил глупость.

– Это сработает. – Она протянула ему сложенный пергамент.

– Письмо? – Ройс был разочарован.

– А чего ты ждал? Пальца?

За спиной Меркатор, недалеко от фонтана, калианец жонглировал пылающими факелами, глухо гудевшими при каждом перевороте.

– По правде сказать, да. Свежеотрезанный палец свидетельствует о том, что жертва недавно была жива. А также подчеркивает серьезность намерений похитителя.

– Ты и раньше так делал, да?

– Нам с Адрианом платят не за смазливое личико.

– И не за умственные способности. – В словах Меркатор не было злобы, оно скорее напоминало конструктивную критику.

Ройс не любил критику, ни конструктивную, ни какую-либо еще, и уж определенно не в том случае, когда речь шла о его профессиональных качествах. Можно было только подивиться самоуверенности этой мир, считавшей, что сумеет просветить его по части шантажа и принуждения. Судя по ее виду, значительную часть времени она проводила, роясь в мусоре в поисках еды или выпрашивая подаяние на улице.

Люди в ярких одеждах танцевали, взявшись за руки, вокруг трех скрипачей. Танцоры раскраснелись от усилий и алкоголя. Ройсу трудно было поверить, что он и эти создания принадлежат к одному виду.

– Герцогиня хочет, чтобы у нас получилось, – сказала Меркатор. – Поскольку на весах ее жизнь и она знает мужа лучше, чем кто-либо из нас, разумно предположить, что у нее намного больше возможностей снабдить нас убедительными доказательствами, которые заставят его действовать. Ты не согласен?

Ройс не ответил. Концепция выглядела простой, но он все равно дважды проиграл ее в уме, выискивая ошибку. Ничего не нашел, за исключением того, что герцогиня могла зашифровать сообщение, понятное только герцогу, которое выдаст, где она находится. Но это маловероятно.

– Что? – спросила Меркатор.

– Ничего, – покачал головой Ройс.

– Ты удивлен. Я вижу это по твоему лицу. Ты не предполагал, что мир умеет думать.

Ройс пожал плечами и хмуро покосился на гуляк, которые смеялись и отплясывали так, словно обезумели от лихорадки.

– Не сочти за неуважение. Обычно я удивляюсь, если хоть кто-то умеет думать.

– Но насколько труднее признать это в моем случае, ведь я мир и женщина. Ты полагал, что я не способна на такое, верно?