Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Кивнув, Ройс выпрямился, огляделся и вздохнул.

– Ничего? – спросил Адриан.

– Помимо факта, что тело исчезло, – ничего.

Дальше они занялись тем же, что и другие посетители Рошели, блуждавшие по лабиринтам улиц. Ройс и Адриан исследовали задворки – жилые кварталы, где бродили куры, где развешанные ковры служили единственной защитой от зевак, где голые дети играли в лужах, а матери с подозрением следили за двумя незнакомцами. Ройс искал методично, высматривая обездоленные жилища. Они искали толпу, группы людей в черном, скопления плачущих людей, которые могли скорбеть об утрате любимого родственника.

Так они провели несколько часов, пробираясь сквозь мусор и привлекая враждебные взгляды. Наконец Ройс остановился и произнес:

– Надо полагать, у него не было ни семьи, ни друзей.

– Но кто-то же забрал его тело, – возразил Адриан.

– Вероятно, стража или старшины квартала? Не следует позволять детям играть с трупами, они могут заболеть и постичь свою истинную ценность для общества. Наверное, нам нужно отправиться в гавань. Скорее всего туда они сбрасывают тела. Этот город похож на те, в которых имеется трупный водосток. Видимо, наш калианский заговорщик уже на полпути к Гоблинову морю.

– У него должен был быть хоть кто-то, – сказал Адриан.

– Почему?

– У каждого кто-то есть.

– Не обязательно. – Ройс посмотрел на грязную курносую собачонку, рывшуюся в груде гниющих рыбных костей и спутанных сетей. – Представь всех бродячих собак вроде этой, шелудивых уродцев. Они никому не нужны, в них швыряют камнями, чтобы отогнать. У них никого нет, а ведь люди любят собак. Собака – лучший друг человека, так ведь говорят? Бродячих людей тоже много. – Ройс продолжил сочувственно изучать собаку. В ней было нечто странное. Она не выглядела бродячей. На ней был ошейник. Синий ошейник, который…

– Ты больше не бродячий, Ройс.

– Что? – Тот обернулся.

– Я хочу сказать, что если бы ты умер, я бы тебя похоронил. А если не я, то Гвен. – Адриан рассмеялся. – Клянусь Маром, Гвен построила бы тебе гробницу и выкрасила бы ее в синий цвет.

– Я имел в виду не себя.

– Естественно. Я просто уточнил.

– Не нужно ничего уточнять!

Когда Ройс снова повернулся к собаке, та исчезла.

Очередной день клонился к вечеру, когда они вновь вернулись на торговую площадь Нового Гур Эма. Звонили колокола Гром-галимуса.

– Даже не знаю, – вздохнул Ройс. – Может, нам следует поискать гнома. Вдруг он не переехал. Если я приставлю нож к его горлу, а еще лучше – к горлу его жены, то… – Ройс огляделся, и на его лице появилось озадаченное выражение.

– Что такое, приятель? Что ты унюхал?

Ройс нахмурился.

– Прости, – произнес Адриан.

Напарник кивнул на людской поток.

Три девушки несли прикрытые тканью корзины с выпечкой. Мужчина с пилой на плече прошел мимо них, приподняв шляпу. Пожилая пара брела рука об руку, напоминая неторопливых улиток, романтических и милых. Большинство людей были калианцами, среди них попадались гномы и мир.

Сначала Адриан не заметил ничего странного, потом, приглядевшись, понял. Раньше люди приходили и уходили, двигались в разные стороны, но теперь все они, даже дети, направлялись на восток.

– Они же вели себя иначе еще минуту назад? – спросил Адриан.

– Колокола. – Ройс указал на собор. – Только что прозвонили.

– Поторопитесь, а то опоздаем, – сказала калианка, выводя детей из дома. Она увидела напарников, слабо улыбнулась, затем отвернулась и потащила сыновей за собой.

Владельцы магазинов и уличные торговцы запирали двери и убирали товар, после чего тоже направлялись прочь от заходящего солнца.

– Как думаешь, куда они идут?

Ройс и Адриан стояли на площади и смотрели, как она пустеет, будто дырявое ведро, пока на ней не осталось лишь несколько человек. Свет померк, ночь вновь прокралась в город, и напарники последовали за людьми.

* * *

Шагая за процессией на восток, Адриан обратил внимание, что они покинули Новый Гур Эм и оказались в намного менее привлекательной части города. Во время ночных скитаний и погонь Адриан сюда не попадал. Ройс, судя по тому, как он оглядывался, тоже.

Подобно обшлагам старой куртки, восточный край города обтрепался. Когда-то Рошель была больше, теперь лес возвращал себе прежние владения. Заброшенные роскошные дома и магазины трескались под натиском деревьев, которые пробивали фундаменты, ломали крыши и тянули ветви сквозь окна, словно облачаясь в здания. На мостовой отсутствовали камни, и зиявшие дыры напомнили Адриану древний беззубый рот, а клочья желтой травы в дверных проемах – старческие волосы в нежелательных местах. Ветер колыхал обрывки портьер и лохмотья навесов, стучал выбитыми досками, которые издавали глухой, тоскливый звук, эхом разносившийся по изувеченной улице.