Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Незаконно. И если меня поймают или арестуют одного из тех, кто осмеливается иметь со мной дело, нас обоих ждет увечье либо смерть, в зависимости от прихоти городских стражников, которые раскроют преступление. Наказания непредсказуемы и субъективны. – Она покачала головой и потрясла пальцем. – Даже мой разговор с тобой противозаконен!

– Почему?

– Мир запрещено разговаривать с городскими гражданами. Это карается побоями. В техническом смысле я не имею права даже смотреть тебе в лицо. Это тоже запрещено, хотя и редко соблюдается. Мы не можем брать воду из колодцев или фонтанов, охотиться и ловить рыбу. Попрошайничать. Нам нельзя снимать жилье, спать на улицах и в переулках. Нам запрещено посещать бани и мыться в реке либо заливе. Мы не должны разводить костры, чтобы согреться, вынуждены говорить шепотом, чтобы не потревожить лучших людей, и не можем учить наших детей читать, писать и считать.

– Как же вы живете?

– В том-то и дело, что мы не должны жить.

– Что вы потребовали у моего мужа?

– Мы попросили права работать, покупать и продавать, брать в аренду землю, как и все прочие. Попросили сделать нас городскими гражданами и обеспечить привилегиями, возможностями и защитой, которые есть у других.

– И все?

– Да. Твой муж может решить проблемы одной подписью, но когда речь заходит о том, чтобы предоставить отбросам хотя бы подобие достоинства, он предпочтет пожертвовать жизнью новой супруги, чем поступить правильно.

– Я не могу в это поверить.

– Я тоже, но что поделаешь.

* * *

Меркатор ненавидела плакать. От мысли, что герцогиня подсматривает, видит ее в момент слабости, становилось еще хуже. У Меркатор осталось только собственное достоинство, а герцогиня лишала ее даже этого.

– Ты понимаешь, что ведешь себя глупо, – заявила герцогиня. – Похитить меня – глупейший поступок.

– Называть меня глупой тоже, если ты хочешь продолжать питаться.

– Я пыталась помочь тебе.

– Называя меня глупой?

– Не дури.

– Глупая и дурная. Надо полагать, тебе действительно не нравится еда. – Меркатор вытерла лицо тряпкой.

– Позволь мне объяснить. Тебе известно, чем я занималась в ту ночь, когда вы меня похитили? Знаешь, откуда я ехала?

– Из магазинов, насколько я слышала. Выбирала синий жилет для мужа.

– Я лишь на секунду задержалась для этого по пути с собрания купеческой гильдии.

– Купеческой гильдии? – Меркатор уставилась на закрытую дверь. Она не видела герцогиню, но полагала, что та следит за ней сквозь щели. Меркатор сама часто так делала, чтобы проверить, спит ли пленница. – Какое дело герцогине до гильдии? Они ввозят не те фасоны одежды?

– Я пыталась убедить их принять калианцев.

Меркатор недоверчиво усмехнулась:

– Зачем тебе это? Ты ожидала, что тебя похитят, и думала, что это хороший способ…

– Затем, что в этом городе царит финансовый хаос! – выкрикнула герцогиня с возмущением, способным заглушить колокола Гром-галимуса.

Ее голос звучал так искренне, что Меркатор забыла о сарказме, о равнодушии, своем щите против сочувствия. И принялась слушать.

– Это полная катастрофа, и я – та женщина, которая может все исправить. Пойми, я не всегда была герцогиней. Прежде чем приехать сюда, я была торговцем. Помогала управлять одним из самых прибыльных предприятий в самом успешном торговом городе мира. Может, я и не знаю, почему солнце вращается вокруг Элана, зато умею делать деньги. При моей внешности это обязательно. Поверь, я не лгу, когда говорю, что люблю Лео, но он ничего не понимает в финансах. Я попросила показать мне его книги, а он продемонстрировал мне свое собрание поэзии! Ха! Представляешь? У этого города колоссальный нетронутый потенциал. Большинство людей не видят в притесняемых ничего хорошего, но они и обо мне невысокого мнения, а я помогла превратить незаконное производство спиртных напитков в респектабельный завод. На людском невежестве всегда можно заработать, запомни это.

Меркатор не была уверена, что сумеет точно запомнить болтовню герцогини, но не сомневалась в правдивости ее слов.

– Мы – портовый город с уникальным доступом к экзотическим восточным торговым путям, но не хотим использовать наши лучшие ресурсы. Нет, мы вынуждаем их нарушать закон, что не только лишает герцогство налогов на доходы, но и снижает прибыль законных предприятий, тем самым еще сильнее подрывая наш заработок.

Дженни явно распалилась; Меркатор слышала, как она расхаживает по своей клетушке.

– Еще хуже ситуация обстоит с гномами. Их Литтлтон должен быть золотой жилой этого города. Сырье, поставляемое из Калиса и Галеаннона, в их руках должно превращаться в произведения искусства, экспорт которых, в свою очередь, утроит доход. Со своими природными талантами и географическим положением Рошель должна являться жемчужиной востока, главным производителем Альбурна. Вместо этого мы погрязли в долгах.

Герцогиня замолчала, вероятно, чтобы перевести дыхание, а потом продолжила: