Смерть и дева. Эхо незнакомцев

— Я телеграфирую насчет гостиницы, — сказала мисс Кармоди. — Мы поселимся в «Домусе». Мы с Конни всегда там останавливаемся. Во всех отношениях великолепный отель, хотя, конечно, не дешевый.

— Но чего ради все это затевается? — спросила Крит, отсутствовавшая, когда мистер Тидсон объявлял о великом открытии. — Что нам делать в Уинчестере? По-моему, никчемная затея.

— В Гемпшире появилась наяда, моя дорогая Крит, — объяснил мистер Тидсон.

— Чепуха, дядя Эдрис. — Конни впадала в раздражение при одной только мысли, что деньги ее тети будут выброшены на этих Тидсонов. — В Гемпшире наяд нет. Никогда не было и не будет. Гемпшир был частью Уэссекса. Вам это известно не хуже меня!

— Король Альфред, не говоря уже о его благочестивом отце Этельвульфе, не допустил бы наяд в страну, которой и без того угрожали викинги, — согласилась мисс Кармоди.

— Рыжие. Жуткие люди, — подтвердила Крит, познакомившаяся на Тенерифе с двумя датчанками и обнаружившая, что они не уступают ей в красоте. — Не люблю викингов.

— Однако в Гемпшире были римские поселения, — мирно продолжала мисс Кармоди. — Может быть, римляне с их склонностью присваивать чужое запустили украденную греческую наяду в воды Вента Белгарум?[2]

— Возможно, — признала Крит, теряя интерес к теме. — Во всяком случае, Эдрис, похоже, полон решимости отдохнуть, и он вполне может гоняться за наядой, или за бабочками и синицами… или за дочерью сеньора дона Альвареса Педилла-и-Лампада, как это случилось в последний раз, — мрачно добавила она. — У него аморальный зуд.

— Когда же мы едем? — требовательно спросила Конни, не любившая Крит почти так же сильно, как не любила мистера Тидсона, и ревновавшая к ее красоте и обаянию.

— В понедельник, если удастся забронировать гостиницу. Однако в это время года у них, скорей всего, не будет свободных мест, — ответила тетка. — Я ездила раньше и знаю.

Ее опасения оказались необоснованными. К вечеру вопрос с размещением всей компании был улажен, и мистер Тидсон, с головой погрузившийся в хроники Уинчестерского колледжа, уже настроился на приятную двухнедельную ловлю нимфы — в классическом, а не рыболовном смысле[3], а остальные — на мирный и интересный отдых. Конни изучала карту Великобритании, мисс Кармоди освежала свои воспоминания об Уинчестерском соборе, отеле «Домус» и прогулках по городу, тогда как Крит готовилась к личной «вакханалии» вышивания, поскольку при климате, который не любила и которому не доверяла, она предпочитала сидеть в помещении, а в этом случае ей нужно было чем-то заниматься.

Несколько дней промелькнули быстро. Отъезд в Уинчестер назначили на понедельник, а утром в субботу мистер Тидсон занес в свою записную книжку один пассаж, который чрезвычайно ему понравился. Он объяснил, что это отрывок из дневника времен Гражданской войны[4]. В тот же вечер его прочли Крит и мисс Кармоди.

По настоянию моего тестя его затем отправили в школу в Уинчестер, где он и проучился 6 лет и где его выпороли по той причине, что он со всяческим бесстыдством и нескромностью говорил о нагой мокрой девушке в лугах, где она спала, а он даже в столь нежном возрасте не устыдился об этом рассказать.

— Видите? — торжествующе заявил мистер Тидсон. — О ней знали даже в семнадцатом веке. Что вы теперь скажете о моей наяде?

— Поразительно! — воскликнула мисс Кармоди. — Могу я еще раз взглянуть? — Взяв из рук Крит записную книжку, она снова прочла отрывок. — Стиль мне что-то напоминает, но я не могу вспомнить, что именно.

— Думай, моя дорогая Присси, думай! Мы должны учиться контролировать нашу вербальную память, — воодушевился мистер Тидсон.

Конни забрала книжку из рук тетки, презрительно пролистала. Мистер Тидсон посмотрел на мисс Кармоди и улыбнулся.

— Женщины имеют не очень точное представление об истории, как мне думается, — заметил он в пылу разговора и без желания обидеть. — Кроме тебя, разумеется, моя дорогая Присси.

— Не знаю насчет точности, — сказала Конни, бросая ему книгу так, что острый край ткнул мистера Тидсона в его округлый живот, — но я знаю, что на книжной полке тетиного бюро есть книга мемуаров семнадцатого века, в которой вы сможете найти множество примеров такого стиля.

— Неужели? — проговорил мистер Тидсон. — А ты имеешь обыкновение совать свой нос в бюро тети?

— Эдрис! — возмутилась Крит. — Ты не должен разговаривать с Конни подобным образом. Возможно, она не знает, что совать нос нехорошо. Что вообще значит выражение — «совать нос»? Думаю, это обидные слова. Как еще вы говорите — «рыскать»?

Конни сделалась пунцовой и встала. Вид у нее был настолько угрожающий, что мистер Тидсон немного подтянул колени вверх, как бы защищая свой живот от нового нападения. Мисс Кармоди, похоже, тоже за него испугалась — она взяла Конни за руку и сказала, что терпеть не может слово «рыскать», и прибавила с непривычной резкостью, что Конни много лет открыт доступ к бюро, с тех самых пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ей можно было доверить любимые книги, и что в связи с этим никогда не возникал вопрос о любопытстве, подглядывании или шпионаже.