Смерть говорит от моего имени

— И почувствовали в нагрудном кармане его блузы какой-то небольшой твердый предмет, да? — сказал Алекс.

— Да! Но откуда вы знаете?

— Я это предполагал.

Паркер с недоумением взглянул на него, но не сказал ни слова.

— А как Винси держался во время спектакля? Нас это очень интересует. Вам не показалось, что в первом действии он был сильно возбужден, а во втором это прошло, словно причина для тревоги отпала?

— Да! — Эва Фарадей решительно кивнула. — Я примерно так и подумала. Я боялась второго действия, нервы совсем расходились и… Боялась, что расплачусь на сцене, если он что-нибудь скажет или сделает… Актер умеет порой сделать или сказать что-нибудь так ловко, что зрители об этом не догадываются, а партнер-то все отлично замечает… Я тряслась от страху, ведь это было бы хуже всего… Личные дела актеров никого не касаются, но если в разгар спектакля приходится опускать занавес, только актер способен понять, что это значит.

— Мы все же постараемся понять. А каковы были ваши впечатления во втором действии?

— Винси переменился. Играл в хорошем темпе. Ни разу не сбился, не спутал текста. Был гораздо сдержаннее… Никогда еще мне не было так легко с ним играть… Под конец я даже забыла о всех наших ссорах. Была просто заворожена и поэтому сама, может быть, играла хуже… но он меня просто ошеломил…

— Так, — Алекс понимающе кивнул. — А вы не подумали, например, как мило было с его стороны стереть следы вашего грима.

— Нет, — Эва удивленно подняла брови. — Почему я должна была так подумать? Ведь об этом заботится костюмер. Просто отметила про себя, и все. Какое отношение это имело к тому, что произошло между нами? То есть мне не пришло в голову, что это могло быть каким-то жестом с его стороны. В конце концов, это и не было жестом…

— Разумеется, — Алекс встал. Паркер тоже поднялся.

— Спасибо, мисс Фарадей, — сказал инспектор. — Если вы не слишком устали, мы просили бы вас подождать еще немного в своей уборной. Ваши показания еще могут понадобиться. Вы ведь там можете прилечь, правда?

— Ох, я теперь, наверное, никогда не смогу заснуть! — воскликнула Эва Фарадей с внезапным отчаянием, отвернулась и вышла, глотая слезы.

— Бедняжка… — Алекс посмотрел ей вслед. — Так хорошо держалась во время допроса. Но стоило сказать слово о чем-нибудь другом, житейском, например о сне, и не выдержала…

— Бог с ней, с мисс Фарадей и ее сном! — возбужденно проговорил Паркер. — Можешь ты мне, наконец, объяснить, куда ты ведешь меня, а за мной и все следствие?

— Мы все движемся по короткой, узкой тропке, ведущей к убийце Стивена Винси… — задумчиво прошептал Джо Алекс. — А следующим моим шагом по этой тропке будет одна небольшая просьба к тебе.

— Какая?

— Мне нужен карманный фонарик и ключи от дверей, ведущих на сцену из коридора.

Паркер повернулся.

— Джонс!

— Да, шеф? — Сержант появился в дверях, словно фигурка, которая выскакивает из шкатулки, когда нажмешь на пуговку.

— Фонарик и ключи от дверей на сцену!

— Слушаюсь, шеф!

Голова сержанта исчезла.

— Сейчас получишь фонарик… — сказал Паркер. — Что тебе еще нужно, чтобы довести меня до того места, куда я стремлюсь добраться с 12.25, то есть с момента моего прихода сюда?

Алекс взглянул на часы.

— Сейчас двадцать пять минут шестого. Обещаю тебе, что через час ты узнаешь, кто убийца, хотя сам я еще не до конца уверен, кто же он все-таки. Но нам прежде всего должен помочь тот факт, что Винси не мог умереть, а тем не менее умер. Ну, подумай же…

— Во-первых… — начал инспектор и осекся. — Боже милостивый! — завопил он. — О Господи!

— Позовем его сюда, хорошо? Но с твоего разрешения на этот раз я с ним поговорю…

— Согласен! — заявил Паркер и поспешил к дверям, чтобы отдать распоряжение сержанту Джонсу.

XV Смерть говорит от моего имени

— И давно ты догадался? — спросил Паркер.

— Первое подозрение шевельнулось во мне в тот момент, когда…

Джонс постучал в дверь и пропустил Генри Дарси.

— Садитесь, прошу вас, — любезно предложил Алекс. — К сожалению, нам снова приходится вас потревожить. Нам хотелось бы кое-что уточнить в ваших показаниях. Так вот, судя по итогам предварительного расследования, Стивен Винси не мог быть убит после спектакля ни одним из находившихся в театре людей… С одной стороны, у всех подозреваемых, как выяснилось, есть алиби, с другой — медицинская экспертиза весьма жестко ограничивает временные рамки совершения преступления. Винси мог погибнуть самое позднее через пять-семь минут после того, как ушел со сцены, но это-то и невозможно, поскольку в те самые пять, ну пусть десять минут никто из находившихся в театре его убить не мог. Напрашивается только один вывода правда?

Он умолк. Генри Дарси, молча к нему присматривавшийся, кивнул головой.