Смерть эксперта-свидетеля

Надев резиновые перчатки, Дэлглиш принялся обыскивать труп. Под белым халатом на Лорримере были широкие серые брюки и пиджак из твида. Во внутреннем кармане – тонкий кожаный бумажник, в нем – шесть ассигнаций по одному фунту, водительские права, книжечка почтовых марок и две кредитные карточки. В правом наружном кармане – кожаный чехол, в нем – ключи от машины и еще три ключа: два от английского замка и один, замысловатый, поменьше, должно быть, от верхнего ящика бюро. В верхнем левом кармане халата – пара шариковых ручек, аккуратно зацепленных за кромку. В нижнем правом кармане – носовой платок, связка лабораторных ключей и, отдельно, еще один массивный ключ, кажется, совсем новый. Больше ничего.

Дэлглиш прошел к центральному столу осмотреть два вещественных доказательства, лежавших там, – деревянный молоток и мужской пиджак. Молоток был оружием совершенно необычным, явно сработанным вручную. Дубовая ручка с грубой резьбой была, по-видимому, куском от тяжелой трости. Головка – Адам прикинул, что она могла весить чуть более двух фунтов, – с одной стороны почернела от свернувшейся крови, к ней прилипли концами и топорщились, как кошачьи усы, несколько седых волосков. Невозможно было разглядеть среди темных, засохших струпьев более темные волоски с головы Лорримера, которые могли там остаться, как невозможно на глаз отличить на молотке его кровь. Этим займется лаборатория Столпола, когда молоток, тщательно упакованный и снабженный двумя опознавательными ярлыками (вместо обычного одного), доберется до их Отдела биологических исследований попозже днем.

– Отпечатков нет? – спросил он.

– Только старика Паско. Это его молоток. Отпечатки не стерты, так что, похоже, этот парень был в перчатках.

Это, подумал Дэлглиш, могло бы свидетельствовать о предумышлении или об инстинктивной осторожности профессионального эксперта. Однако, если он пришел сюда готовый к убийству, странно было надеяться, что под руку подвернется подходящее орудие; впрочем, он мог, конечно, знать, что именно этот молоток и будет под рукой.

Он наклонился пониже – осмотреть содержимое пакета. Это был пиджак от дешевого мужского костюма: пошив массовый, цвет – кричаще синий, с тонкой, более бледного оттенка полоской, с широкими лацканами. Рукав тщательно расправлен, на обшлаге пятна – возможно, следы крови. Ясно было, что Лорример уже начал проводить анализ. Аппарат для электрофореза стоял на столе подсоединенный к блоку питания, а два ряда небольших парных дисков – всего шесть пар – были введены в слой агарового геля и помещены в аппарат. Рядом с аппаратом стоял штатив для пробирок с серией проб крови. Справа – две желтых лабораторных папки с регистрационным шифром Биологического отдела и тетрадь для записей – in quanto,[14] с кольцевым креплением. Левая страница тетради, с вчерашней датой, испещрена какими-то иероглифами и формулами, записанными черной шариковой ручкой, тонким прямым почерком. Хотя большая часть этих специальных записей почти ничего ему не говорила, Дэлглиш увидел, что время, когда Лорример начинал и заканчивал очередной анализ, тщательно отмечалось. Правая страница тетради была пуста. Дэлглиш спросил у Хоуарта:

– А кто станет главным биологом теперь, после смерти Лорримера?

– Клэр Истербрук. Мисс Истербрук. Но рекомендуется не подчеркивать, что она – мисс. Лучше называть ее «миз».[15]

– Она здесь?

– Вместе с другими, в библиотеке. Мне кажется, у нее есть твердое алиби на весь вчерашний вечер, но поскольку она – старший научный, ее попросили остаться. И, разумеется, она жаждет приступить к работе, как только сотрудникам будет разрешено войти в лабораторию. Двое суток назад в Мамдшгтоне, в меловом карьере, произошло убийство: этот пиджак как раз одна из улик, и она хочет продолжить исследование и, кроме того, разделаться с обычной массой лабораторных забот.

– Я хотел бы поговорить с ней первой, если не возражаете, и именно здесь. Потом с миссис Бидуэлл. Не найдется ли простыни – накрыть его?

– По-моему, есть чехлы от пыли или что-то в этом роде в лабораторной бельевой. Это наверху.

– Я был бы вам весьма признателен, если бы вы прошли туда вместе с инспектором Мэссингемом и показали ему, где это. Потом вы могли бы подождать в библиотеке или в своем кабинете, а я спущусь и поговорю с вами, как только закончу здесь.

На мгновение показалось, что Хоуарт начнет протестовать: он нахмурился, красивое лицо его омрачилось и стало обиженным, как у капризного ребенка. Но он, не проронив ни слова, вышел вместе с Мэссингемом из лаборатории. Керрисон все еще стоял над трупом, неподвижно, как в почетном карауле. Он слегка встряхнулся, словно с усилием возвращаясь к реальности, и сказал: