Смерть

В «Волосах Гарольда Ру», наверное, лучшем романе о писательском ремесле из когда-либо опубликованных, Томас Уильямс предлагает яркую метафору, может быть, даже притчу о том, как зарождается история. Представьте себе темную равнину, на которой горит небольшой костер. Один за другим, люди выходят из тьмы, чтобы согреться. Каждый приносит немного дров, и в итоге небольшой костер превращается в огромное пламя, освещающее стоящих вокруг него, их лица залиты светом, и каждое по-своему красиво.

Однажды ночью, когда я потихоньку дрейфовал в сторону сна, я увидел очень маленький огонек - на самом деле, от керосиновой лампы - и человека, пытающегося читать газету при его свете. Другие люди подходили к нему со своими фонарями, все больше освещая тоскливый пейзаж, который, на самом деле, оказался Территорией Дакоты. (организованная инкорпорированная территория США, существовавшая со 2 марта 1861 года по 2 ноября 1889 года, когда её остатки были разделены и включены в состав штатов Северная и Южная Дакота, прим. переводчика)

Я частенько вижу такие образы, хотя мне неловко в этом признаваться. Я не всегда рассказываю истории, которые идут вслед за ними; иногда огонь гаснет. Но эту, я хотел бы вам рассказать, потому что я точно знаю, какие слова хочу использовать: сухие и лаконичные, идущие вразрез с моим обычным стилем. Я понятия не имею, где происходит действие рассказа, но я уверен на все сто процентов, что язык отвел бы меня туда. И он это сделал.

СМЕРТЬ

Джим Трусдейл жил в хижине на западном отшибе запущенного ранчо своего отца, и именно там и нашёл его шериф Баркли с полудюжиной своих добровольных помощников из числа горожан. Он сидел в кресле возле остывшей печи в грязном пальто и читал старый выпуск «Пионера Чёрных Холмов» при свете фонаря. По крайней мере, просматривал.

Шериф Баркли встал в дверном проёме, практически заслонив собой солнечный свет. В руках он держал свой фонарь.

- Выходи, Джим, и держи руки поднятыми. Я пока не достал свой пистолет и не хочу делать это.

Трусдейл вышел. В одной поднятой руке он до сих пор держал газету. Он стоял, глядя на шерифа своими блёклыми серыми глазами. Шериф смотрел на него. Взгляды остальных тоже были направлены на Джима. Четверо из них были верхом, а двое сидели в лёгкой бричке с выцветшей надписью на боку «Похоронная Служба Хайнса», написанной жёлтыми буквами.

- Ты не спросил, почему мы пришли, - сказал шериф Баркли.

- Почему вы пришли, шериф?

- Где твоя шляпа, Джим?

Трусдейл ощупал голову свободной рукой, словно пытаясь найти свою коричневую шляпу, которую носил обычно, и которой сейчас там не было.

- Она в хижине, да? - спросил шериф. Порыв холодного ветра растрепал гривы лошадям, прижал к земле траву и побежал по ней на юг, оставляя волны.

- Нет, - сказал Трусдейл. - Не думаю.

- Тогда где?

- Наверное, потерял.

- Полезай в бричку, - сказал шериф.

- Я не хочу ехать в телеге, в которой возят покойников, - сказал Трусдейл. - Дурная примета. Это к неприятностям.

- У тебя и так неприятности, - сказал один из мужчин. - Ты увяз в них по самую макушку. Залазь.

Трусдейл подошёл к заду брички и залез в неё. Снова налетел ветер, на этот раз сильнее, и он поднял воротник своего пальто.

Двое мужчин, сидевших спереди, спустились на землю и встали по бокам. Один достал пистолет, второй остался безоружным. Трусдейлу были знакомы их лица, но имён он не помнил. Они были из города. Шериф с остальными четырьмя вошёл в хижину. Одним из них был Хайнс, гробовщик. Какое-то время они были внутри. Они даже открыли дверцу печки и начали рыться в золе. Наконец они вышли.

- Шляпы нет, - сказал шериф Баркли. - Мы бы её заметили. Она чертовски большая. Ничего не хочешь нам сказать?

- Жалею, что потерял её. Мне подарил её отец, когда ещё был в своём уме.

- Тогда где она?

- Я же вам говорю. Потерял, наверное. Или кто-то её украл. Такое тоже может быть. Я вообще-то собирался ложиться в кровать.

- О кровати можешь забыть. Ты был в городе сегодня днём, так?

- Конечно, был, - сказал один из мужчин, садясь в седло. - Я его видел своими глазами. И шляпа на нём была.

- Заткнись, Дейв, - сказал шериф Баркли. - Ты был в городе, Джим?

- Да, сэр, был, - сказал Трусдейл.

- В баре «Везунчик Чак»?

- Да, сэр, именно там. Я пошёл отсюда пешком, пропустил пару стаканов и вернулся домой. Думаю, там я и потерял свою шляпу.

- Это всё?

Трусдейл посмотрел в чёрное ноябрьское небо.

- Больше мне сказать нечего.

- Посмотри на меня, сынок.

Трусдейл посмотрел на него.

- Это всё?

- Говорю же, больше мне сказать нечего, - сказал Трусдейл, глядя на него.

Шериф Баркли вздохнул.

- Хорошо, поехали в город.

- Почему?

- Потому что ты арестован.

- Совсем, мать его, рехнулся, - вставил один из мужчин. - Хуже, чем его папаша.

Они поехали в город. До него было четыре мили. Трусдейл ехал в похоронной бричке, дрожа от холода. Мужчина, державший вожжи, сказал не оборачиваясь:

- Ты не только забрал её доллар, ты ещё и изнасиловал её, животное?

- Я не знаю, о чём ты говоришь, - сказал Трусдейл.