СМЕРШ. Без легенд и мифов

«Сегодня юго-западнее Бергин стычка с отрядом НКВД. Будучи без боеприпасов, спаслись только на конях. Продолжаем марш юго-западным направлением. Успеха не предвижу. Мучают жажда и голод. Случае гибели позаботьтесь о наших семьях. Калмыки изменили, мы остались одни, без боеприпасов, продуктов и воды. Гибель неизбежна. Предотвратить ничем не можем. Мы свой долг выполнили до конца. Во всем считаем виновным Вас и Марвиц. Абсурдность операции была очевидна еще до ее начала. Почему нам не помогли? Кваст».

20 августа радиограмма оборвалась на полуслове:

«Нас преследуют. Кругом пески и соль. Вынуждены изменить маршрут. Мучает жажда…»

После провала операции в гитлеровских спецслужбах постарались поскорее забыть о ней и сделали ставку на агентурную группу «Иосиф». Ей предстояло добыть информацию о стратегических планах советского командования и ликвидировать одного из соратников Сталина — наркома путей сообщения Лазаря Кагановича.

Глава двенадцатая «Загадка» СМЕРШ

На пути в Берлин

Сталин медленно, в глубокой задумчивости прошелся по ковровой дорожке, остановился у окна и задумался. Его взгляд блуждал в прозрачной синеве майского неба и не замечал нервно переминавшихся у летней беседки Меркулова, Абакумова и Судоплатова. Нарком государственной безопасности, начальник военной контрразведки Смерш и руководитель 4-го разведывательно-диверсионного управления НКВД СССР были вызваны на Ближнюю дачу в таком составе впервые. Интуиция им подсказывала: Сталин стоял перед каким-то важным выбором. Перед выбором, который, вероятно, должен был решительно повлиять на дальнейший ход войны.

Ее маятник на Восточном фронте на какое-то время остановился, чтобы затем качнуться и продолжить свой сокрушительный ход. В каком месте и в который час танковая армада вермахта могла обрушиться на оборону советских войск, в те майские дни сорок третьего в Москве точно не знал никто.

План операции «Цитадель» — летнего наступления вермахта под Курском и Орлом, задуманный в штабных кабинетах Берлина, только еще обретал зримые контуры.

Накануне предстоящей битвы противники пытались предугадать шаги друг друга и блефовали, как в банальной карточной игре, чтобы затем, когда придет время, пойти с козырей. В сложившейся ситуации пролить истинный свет на тайные замыслы армейских штабов могли только спецслужбы. Последние разведывательные сводки, касавшиеся действительных и мнимых планов гитлеровского наступления на Восточном фронте, лежали на столе у Сталина.

Спецсообщение 1-го управления НКГБ СССР, основанное на донесениях лондонской резидентуры, не оставляло сомнений в том, что в ближайшие месяцы гитлеровцы предпримут новое наступление. Ссылки Меркулова на таких информированных лиц, как бывший чехословацкий президент Э. Бенеш, военный атташе Японии в Берлине генерал-майор Кумацу и редактор финской газеты «Ууси Суоми» Лаури, выглядели убедительными.

Эти данные подтверждались особо ценным агентом — Джоном Кэрнкроссом, работавшим в самом сердце британской разведки — в службе радиоперехвата. 25 апреля ей удалось перехватить переговоры командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Вейхса с оперативным отделом Генерального штаба вермахта. В них шла речь о подготовке крупной наступательной операции вермахта на Восточном фронте.

Основываясь на данных материалах, Меркулов делал осторожный вывод о том, что основной удар гитлеровцы нанесут в полосе Центрального и Брянского фронтов. При этом он не исключал повторения наступления как на Ленинград, так и на столицу. Его оценки подтверждались разведывательными данными, полученными спецгруппами 4-го управления НКГБ СССР. В частности, агент «Святой», внедренный в абверкоманду-103, в своем последнем сообщении доложил: