Смех в темноте [Laughter In The Dark]

— Вы ошиблись номером, — хрипло сказал Альбинус и разъединил, в то же время с ужасом подумав, что как он давеча слышал голос баронессы, просачивавшийся с того конца, так и Элизабет могла сейчас что-то слышать.

— Что это было? — с любопытством спросила она. — Отчего ты такой красный?

— Какая-то дичь! Ирма, уходи, нечего тебе тут валандаться. Совершенная дичь. Уже десятый раз за два дня попадают ко мне по ошибке. Он пишет, что, вероятно, приедет к концу года. Буду рад с ним познакомиться.

— Кто пишет?

— Ах, господи, никогда ничего сразу не понимаешь. Этот самый американец, Рекс.

— Какой Рекс? — уютно спросила Элизабет.

5

Вечерняя встреча выдалась довольно бурная. Весь день Альбинус пробыл дома, боясь, что Марго позвонит опять. Когда она вышла из «Аргуса», он прямо с того начал:

— Послушай, крошка, я запрещаю тебе звонить ко мне. Это черт знает что такое. Если я не сообщил тебе моей фамилии, значит, были к тому основания.

— Что ж, между нами все кончено, — спокойно сказала Марго и пошла не оглядываясь.

Он стоял, беспомощно глядя ей вслед. Какой промах — надо было смолчать, она в самом деле подумала бы, что ошиблась… Тихонько обогнав ее, Альбинус пошел рядом.

— Прости меня, — сказал он. — Не нужно на меня сердиться, Марго. Я без тебя не могу. Вот я все думал: брось службу. Я богат. У тебя будет своя комната, квартира, все что хочешь.

— Ты лжец, трус и дурак[27], — проговорила Марго (давая ему довольно точную оценку). — И потом, ты женат — вот почему все прячешь кольцо в кармане пальто. Да, конечно же, женат, иначе ты не был бы со мной так груб по телефону.

— А если я женат, — спросил Альбинус, — ты со мной больше не будешь встречаться?

— Мне какое дело? Надувай ее, ей, должно быть, полезно.

— Марго, не надо, — взмолился Альбинус.

— А ты меня не учи.

— Марго, послушай, это правда — у меня есть семья, но я прошу тебя, эти насмешки лишние… Ах, погоди, Марго! — добавил он, попытавшись поймать ее, промахнувшись, сумев уцепиться лишь за ее потрепанную сумочку.

— Поди ты к дьяволу! — крикнула она и захлопнула ему дверь в лицо.

6

— Погадайте мне, — сказала Марго хозяйке, и та вынула из-за пустых бутылок от пива колоду карт, столь затертых, что у них отвалились почти все уголки и они казались совершенно круглыми. Появился богатый брюнет, потом хлопоты, какая-то пирушка, долгое путешествие…

«Надо посмотреть, как он живет, — думала Марго, облокотясь на стол. — Может, он все-таки шантрапа и не стоит связываться. Или рискнуть?»

На следующее утро в то же самое время она позвонила снова. Элизабет была в ванной. Альбинус заговорил почти шепотом, посматривая на дверь. Несмотря на тошнотворный страх, он испытывал безумное счастье оттого, что Марго его простила.

— Моя любовь, — тихо бормотал он, — моя любовь.

— Слушай, когда твоей женушки сегодня не будет дома? — спросила она со смехом.

— Не знаю, — отвечал он, похолодев, — а что?

— Я хочу к тебе прийти на минутку.

Он промолчал. Где-то стукнула дверь.

— Я боюсь дольше говорить, — пробормотал Альбинус.

— Если я приду к тебе, то поцелую.

— Сегодня не знаю. Нет, не выйдет, — сказал он через силу. — Если я сейчас повешу трубку, не удивляйся, вечером тебя увижу, мы тогда… — Он повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, слушая гром сердца. «Я действительно трус, — подумал он. — Она в ванной еще провозится с полчаса…»

— У меня маленькая просьба, — сказал он Марго при встрече. — Сядем в такси.

— В открытое, — вставила Марго.

— Нет, это слишком опасно. Обещаю тебе хорошо себя вести, — добавил он, любуясь ее по-детски поднятым к нему лицом, очень белым при свете уличного фонаря.

— Вот что, — заговорил он, когда они очутились в таксомоторе, — во-первых, я на тебя, конечно, не в претензии за то, что ты мне звонишь, но я прошу и даже умоляю тебя больше этого не делать, моя прелесть, мое сокровище. («Давно бы так», — подумала Марго.) А во-вторых, объясни мне, как ты узнала мою фамилию?

Она без всякой надобности солгала, что его, дескать, знает в лицо одна ее знакомая, которая их видела вместе на улице.

— Кто такая? — спросил с ужасом Альбинус.

— Ах, простая женщина, родня, кажется, кухарки или горничной, служившей у тебя когда-то.

Альбинус мучительно напряг память.

— Я, впрочем, сказала ей, что она обозналась, — я умная девочка.

В автомобиле переливались пятнистые потемки, и четвертинки, половинки и целые квадраты пепельного света пронзали его насквозь, вносясь в одно окно и вылетая из другого. Марго сидела до одури близко, от нее шло какое-то блаженное, животное тепло. «Я умру, если не буду ею обладать, или свихнусь», — подумал Альбинус.

— В-третьих, — сказал он вслух, — найди себе квартирку в две-три комнаты с кухней — с условием, что ты позволишь мне к тебе заглядывать.

— Ты, кажется, забыл, Альберт, наш утренний разговор.

— Но это так опасно, — простонал Альбинус. — Вот, например, завтра я буду один приблизительно с четырех до шести. Но мало ли что может случиться… — И он представил себе, как жена ненароком воротится с дороги за чем-то, что забыла прихватить с собой.