Слышащий

:Мне нужно идти. Мама зовет. Надеюсь, ты сможешь уснуть.:

:Я тоже надеюсь, но мне как-то не по себе от всего этого.:

– Кертис! – уже раздраженно воскликнула Орхидея.

:Прости, но мне действительно пора, – извинился он. – Что-то моя мама не на шутку разбушевалась. Не думай о мистере Парре: выбрось все из головы. Надо хорошенько выспаться, тебе ведь завтра в школу. Сладких снов!:

:Если я вдруг не усну, можно будет еще разок вызвать тебя?:

:Конечно можно. Доброй ночи!:

– Кертис! Да куда же ты запропастился?

:Спокойной ночи, – сказала девочка. И добавила: – Спасибо тебе.:

Жужжание в голове юноши прервалось.

– Иду! – крикнул Кертис в стену, разделяющую их с матерью комнаты.

Он выбрался из постели и вышел в коридорчик. Из-за закрытой двери послышался требовательный голос:

– Кертис, принеси мне водички в «особенном» стакане! – И Орхидея несколько раз кашлянула, чтобы сын не медлил.

– Сейчас, мам, – ответил Кертис.

Он прошел на кухню, включил свет и снял с верхней полки «особенный» стакан, стоявший там на квадратике темно-синей вельветовой ткани. Стакан приятной тяжестью лег в руку и тут же вспыхнул гранями на свету, точно бриллиант. Молодой человек открыл кран, трубы взвизгнули, и полилась вода.

Когда Кертис вошел в комнату матери, та сидела, обложившись подушками, в свете лампы с цветочным абажуром, который скорее погружал комнату в сумрак, нежели делал ее светлее.

– Что-то ты долго, – проворчала Орхидея и хлюпнула носом. – Уж я звала тебя, звала. Неужели не слышал?

Кертис подал матери «особенный» стакан и решил ничего не скрывать:

– Извини, я кое с кем говорил.

– Разве звонил телефон?

– Нет.

Рука со стаканом замерла у самых губ. Затем Орхидея глотнула воды и бессильно откинула повязанную платком голову на подушки, словно судьба нанесла ей очередной жестокий удар.

– Господи, помилуй! – воскликнула она. – Ну за что мне такие испытания? Ты снова взялся за старое?

– Но, мама, ты же не думала, что мой дар вдруг взял и испарился?

– И слышать об этом ничего не желаю!

«Может, рассказать про эту десятилетнюю девочку из богатой семьи? Про ее папу-бизнесмена? Про то, как они живут в роскошном доме? Про водителя мистера Хартли, который отвозит детей в школу и вообще сопровождает их повсюду? – подумал Кертис, но тут же от этой мысли отказался. – Нет, ни к чему зря расстраивать маму».

– Хочешь еще что-нибудь, мамуль? – спросил он.

– Побудь со мной немножко, – попросила Орхидея. – Хорошо?

Кертис кивнул и присел на старый стул напротив кровати. Стул выглядел таким древним и хлипким, что оставалось только гадать, как он выдерживает человека, пусть даже и такого худенького, как Кертис. Цвет же его обивки определить было и вовсе невозможно.

– Льет как из ведра, – промолвила Орхидея.

– Да, мам.

– Грустно мне, когда дождь барабанит по крыше. Так, кажется, звучит одиночество.

Кертис молча смотрел на мать: чувствовал, что она хочет выговориться. Надо обязательно ее выслушать, чтобы Орхидее стало спокойнее на душе. Кертис, как никто другой, знал, насколько тяжело держать в себе переживания. Но его мать, к сожалению, слушать совсем не умела и учиться этому не стремилась.

Орхидея глотнула еще воды, задумчиво покатала стакан между иссохших ладоней и тихонько произнесла:

– Твой папа сделал мне предложение под дождем. Я не рассказывала тебе эту историю?

Кертис посмотрел на мать и покачал головой.

– Тогда слушай. Однажды мы возвращались с танцев домой. Вдруг зарядил дождь, и я стала жаться к Джо. Он был такой большой и высокий, точно гора! Рядом с ним я ничего не боялась, а уж дождя и подавно! А как он танцевал! Для великана очень изящно двигался! Так вот, начался дождь, я прижалась к Джо, а он посмотрел на меня, наклонился и поцеловал. Посмотрел так, что и говорить ничего было не надо. Я принадлежала только ему, и никому другому. А затем он произнес слова, которые мечтает услышать каждая девушка. Скоро и у тебя, Кертис, появится девочка, и ты непременно захочешь сказать ей эти слова. И тогда… тогда, наверное, мы снова будем счастливы.

– Да, мам, – отозвался Кертис.

– Это так тяжело, – вздохнула Орхидея, – когда близкая, родственная душа вдруг начинает от тебя отдаляться. Это так странно: человек вроде бы и жив, но в то же время и мертв. Я вся тогда извелась, пытаясь выдумать, как бы вернуть прежнего Джо. И все перевернулось с ног на голову: мне хотелось рыдать, а я смеялась. Вот он стоит передо мной, мой любимый мужчина: я тянусь к нему, притрагиваюсь, но оказывается, что от него осталась лишь пустая оболочка… Ох, ну и гроза! Ты слышал, Кертис, как громыхнуло? Прямо над нашим домом!

– Мам, я хотел бы, чтобы ты поскорее поправилась. Давай я приведу тебе доктора?