Служу Родине. Рассказы летчика

ИВАН КОЖЕДУБ Трижды Герой Советского Союза

СЛУЖУ РОДИНЕ. РАССКАЗЫ ЛЕТЧИКА

Ленинско-Сталинскому комсомолу, воспитавшему меня, посвящаю эту книгу.

А втор

Государственное Издательство Детской Литературы

Министерства Просвещения РСФСР

Москва

1950

Ленинград

Литературная редакция А. ХУДАДОВОИ

Рисунки К. Арцеулова

Оформление Н. Шишловского

Часть первая В РОДНОЙ ОБРАЖЕЕВКЕ

1. ДОМА

В нашем дворе растут два молодых тополька-однолетки. Их посадил отец. Лет пяти, помню, я уже карабкался по ним. Взберусь на самую верхушку и смотрю по сторонам: вижу крышу нашей хаты и широкую кривую улицу, вдоль улицы — канавы, которые весной заливает вода. Через них перекинуты мостки. У околицы — два небольших озера, заросших осокой. Мимо берёзовой рощи — дорога, обсаженная вербами. Вдаль, к опушке сосновых лесов, уходят поля, а с севера, к Десне, — заливные луга.

Ширь и приволье!

Вдруг слышу испуганный голос матери:

— Сынок, держись, не упади! Слезай осторожнее!

Она подбегает к дереву, и я нехотя спускаюсь.

— Ах ты непоседа! На тебя не успеваешь шить рубашки и штаны. Будешь ещё лазить — я отцу расскажу.

Живо слезаю с дерева: отца побаиваюсь.

Смеркается. Вся наша семья за столом. Ужинаем. Я загляделся на брата Гришу: он исподтишка строит мне рожи; несу ложку мимо рта — на столе мокрая дорожка. Вдруг отец меня своей ложкой по лбу:

— Не шали!

Глотаю борщ со слезами.

— Да он ещё маленький, больше не будет, — говорит мать, незаметно подкладывая мне кусочек повкуснее.

Наказание быстро забыто. Ноги у меня до полу не достают. Болтаю ими и нечаянно задеваю отца. Отец в таких случаях строг:

— Вон из-за стола! Сидеть не умеешь!

Обычно его светлосерые глаза добродушны, но когда он рассержен, их взгляд пронизывает и пугает.

— Я что тебе сказал?

Приходится лезть на печку. Обидно… Издали поглядываю на дымящийся борщ. Хочется есть…

Ужинать кончили. В хате одна мама. Она убирает со стола. Я прыгаю с печи:

— Мама, мама, есть хочу!

Она не может сдержать улыбку:

— А что отец сказал? Будешь шалить — ничего не получишь. Ну, садись, я тебе ужин оставила. Ешь, да быстрее, пока отца нет.

Отец коренаст, широк в плечах, его мозолистые кулаки кажутся мне огромными, и я уверен, что он сильнее всех.

Говорит он мало, но в душе мягок, отзывчив, старается помочь людям, чем может; это я понял, когда вырос. В детстве хотелось ему учиться, но не пришлось — школы не было. Грамоте выучился самоучкой.

Читать отец любил. Поэтому, вероятно, я и научился рано грамоте.

Наше село Ображеевка стоит на самом севере Украины, на Сумщине, между русскими деревнями, и говор у нас смешанный. Отец чаще говорил по-русски.

Мать и сестра — мастерицы вышивать, и вечера они проводят за этим занятием. Я сажусь рядом и рисую в самодельной тетради зверей и птиц. Отец читает, иногда одобрительно поглядывает на меня и в мою тетрадь. Ему хочется, чтобы я стал художником, как наш односельчанин — старик Малышок: ведь на росписи можно и подработать между делом.

Тихо. Вдруг раздаётся раздражённый голос матери:

— Никита, опять зачитался? Книжка тебе хлеба не даст!

Отец молча закладывает страницу и с виноватым видом принимается за починку домашней утвари.

У матери добрая улыбка и худое, болезненное лицо. Она плохо слышит, и когда со слезами жалуется на глухоту, мне её так жаль, что я сам начинаю плакать и хожу за ней следом. Она ловкая, проворная, всё время в движении — моет, убирает, стряпает. Но иногда бросит всё, упадёт на лежанку и застонет:

— Ой, Ивась, больно!..

И мне от её стонов самому словно больно. Хочется бежать из хаты, но удерживает тревога за мать: я её очень люблю. Не отхожу от неё, подаю пить, поправляю подушку.

Отец стоит рядом и тяжело вздыхает.

Мать надорвалась ещё до замужества: с детства на ней лежала непосильная работа. Родом она была из соседнего села Крупец. Встретились они с моим отцом случайно и полюбили друг друга. Дед хотел отдать дочь по своему выбору и прогнал моего отца, когда тот пришёл свататься.

Родители мои поженились тайком. Жили бедно. Отец стал работать на заводе. Семья росла, а вместе с ней и нужда.

Началась первая мировая война. Отец заболел тифом и долго хворал. Хозяйство развалилось.

После Великого Октября отец получил надел земли и лошадь, но поправить хозяйство уже не мог: здоровье его было сильно надорвано. Как-то, скирдуя сено, он упал с высокого стога; с тех пор прихрамывал, ходить ему было трудно, хворал ещё чаще.

Мать видела, что работать ему не под силу, но, случалось, попрекала:

— Из-за тебя сыны на кулака батрачат!

Я родился в 1920 году и был младшим в семье.

Моей сестре; Моте было уже десять лет, и у неё появилась новая забота — нянчить меня. Характер у Моти ровный, спокойный, взросла она была не по летам, и всё же ей хотелось иной раз пошалить и порезвиться.