Случайностей не бывает

Из стены торчали ноги. На этот раз они совершали легко узнаваемые движения народного танца «гопак».

То, что Яна получала удар, похожий на удар током, навело её на мысль. Она где-то читала, что если человек схватился за электрический провод, его нельзя оттаскивать голыми руками. Тоже током ударит. Если нет резиновых сапог или перчаток, нужно найти доску, палку и ударить его доской или палкой. Чтобы он от провода отвалился. Дерево электричество не проводит.

В общем, Артёму чрезвычайно повезло, что они были на станции метро, а не, скажем, на стройке, и что скамейки на новой станции были антивандальные, фиг что оторвёшь.

Когда Яна вернулась к напарнику, в лёгкой панике, после безуспешных попыток найти рычаг для выковыривания его из стены, скорость смены частей туловища увеличилась. Голова и ноги менялись местами примерно раз в секунду. Раз в секунду на Яну смотрели безумные, выпученные глаза Артёма. Рот его был то открыт, то закрыт, наверное, он пытался что-то сказать, но звуки не складывались даже в буквы, не то что в слова. Руки были вытянуты к Яне, волосы тоже, куртка задралась. Это действовала центробежная сила. Артёма раскручивало. От быстроты смены ног и головы они наложились друг на друга, как рисунки на детском волчке, и на Яну смотрели кроссовки с глазами. Артём превращался в размазанный от быстроты вращения диск. Из которого вылетела пачка жвачки, карточка «Тройка», ключи, наушники, кроссовки. Без глаз.

Артём начал жужжать.

Яна подумала, что если скорость увеличится, то и глаза полетят, и руки, и ноги.

Жужжание перешло в комариный звон.

Через секунду полетели руки и ноги.

В комплекте.

Вместе с туловищем и головой.

Ловить Артёма Яна не пыталась, это было бы как ловить пушечное ядро.

Ему невероятно повезло. Он не попал в светильник-дерево. Он не попал в стену. В скамейку. На рельсы. Он полетел вдоль перрона, приземлился мягко, как самолёт в родном аэропорту, и проехал по мрамору чуть не до середины станции, собрав перед собой вал сумок, пакетов, шапок и телефонов.

Подбежавшая Яна подумала, что это похоже на похороны мусорного короля. Она упала рядом с ним на колени, приложила ухо к груди, ничего через куртку не услышала. Прижала пальцы к шее. Пальцы так тряслись, что она смогла бы обнаружить пульс в мраморной колонне. Яна скинула рюкзак, выгребла пудреницу с зеркалом, смогла открыть дрожащими руками, поднесла её к носу. Если затуманится, значит есть дыхание.

Зеркало затуманилось соплями, потому что пудра высыпалась в нос, и покойник чихнул.

Яна поняла, что она плачет, и не из-за диоровской пудреницы. Пока Артём лежал неподвижно, она успела представить, что осталась одна на этой станции. С трупом. Даже пудреницы было не жалко.

Артём попытался приподнять голову, она ему помогла. Он осмотрелся, сначала дико, потом расслабленно выдохнул и снова лёг.

– Ты как? – осторожно спросила Яна.

– А-б-р-м-ф, – ответил Артём.

– Вот и хорошо, – обрадовалась она. – Слушай, а что ты там видел?

Артём одним покачиванием головы дал понять, что говорить об этом он отказывается, сейчас и до конца жизни.

– Ну не хочешь, не говори, – чуть обиделась Яна. – Ой. Ничего себе. А это у тебя откуда?

Она подцепила пальцем бусы, вдруг оказавшиеся на Артёме. Из кораллов и ракушек. Они были короткие, вокруг шеи, не заметить их раньше она не могла.

Артём покраснел и запихал бусы под воротник.

– Симпатичные бусики, – сказала Яна тоном, из которого следовало обратное, а про себя отметила, что он их не снял, а спрятал. – Ну это твоё дело, как ты там развлекался. Встать можешь?

Артём, похоже, был готов встать хоть на руки, лишь бы уйти от темы бус. Впрочем, он и с ног упал бы, не подхвати его Яна. Заряд головокружения он получил на год вперёд.

По синусоиде они доковыляли до стены у выхода, Яна опустила его на пол, помогла ему надеть кроссовки и распихала по карманам всё, что из него вылетело.

Не считая шишек, синяков и таинственных воспоминаний, они были там же, откуда начали: в стене бился и хрустел кирпич.

.

– Воды не осталось? – Артём первый раз после полёта смог сказать что-то хрипло, но членораздельно. – Ой, – он схватился за голову, – ну и, в общем, мы на том же месте, где и были.

– Осталось. – Яна достала из рюкзака бутылку, полученную от чёртовой мамы. – Я сама вижу, что на том же месте. Тебя не дразнили капитан Очевидность?

Артём, не отвечая, забулькал.

– На том же месте, – пробормотала Яна. – Место. Когда же я это говорила? Точно! – Она поймала скользкое слово. – Местные дела. «Это ваши местные дела», помнишь, я сказала? – радостно затрясла она Артёма.

Артём облился водой и кивнул.

– И что?

– Ты понимаешь, зачем это всё?

Яна показала рукой вокруг.

– Что зачем? Кирпич? Тропарево?

– Да всё, что происходит. В чём смысл?

– Ну и в чём? Будешь? – Он показал бутылку.

Яна отмахнулась, Артём завернул крышку.

– Да в том, что Тропарево становится Конечной. То-то я давно чувствую, что я как будто не в Москве. Что это уже ваше место!

Артём нахмурился.

– Получается, Красная ветка становится Чёрной. Понимаешь? – щёки Яны слегка покраснели от осознания.

– В смысле?